Монарх задумался. Имея красавицу жену и трех дочерей, трудно не разбираться в женских штучках. Да и мужчины Гишпании любили украсить одежду тонким кружевом или пуговицами. И всего этого добра во дворце действительно много!

– Это дельная мысль, донья Эухения! – король приободрился. – Я распоряжусь дать вам допуск к хранилищам, подберите все необходимое. А платьями для встречи инфанты с дофином займется ее величество!

Донья присела в реверансе и откланялась.

Дворцовое хранилище ценностей делилось на категории. Самым примитивным, конечно, была «казна». Просто подвал с тяжелыми дверями и хитрыми замками. Здесь хранилось просто золото в слитках, серебро и некоторая часть монет. Рядом располагалось хранилище для ценной посуды, отдельные комнаты для ценных вин, масел и копченостей.

Возле опочивален короля и королевы были их личные маленькие сокровищницы. Там хранились украшения, королевские регалии, часть драгоценных одеяний.

Донья же Эухения, получив приказ короля, отправилась совсем в другую часть дворца. Туда, где хранилось постельное белье, занавеси, ткани для обивки мебели и стен, а также скатерти, салфетки и форма для слуг. Поймать «королевского дворецкого» было совсем непросто, но донья умело провела операцию по захвату, приказав младшим фрейлинам загонять добычу до полной победы.

Припертый к стене приказом короля, длинный и тощий, как циркуль, дон Эстебан сдался и повел донью де Кордона в свои владения. За тремя дверями пряталась отдельная сокровищница. Тут не было окон и яркого света – драгоценные ткани не должны выгореть на солнце! Каждая штука золотой или серебряной парчи была аккуратно убрана в хлопковый чехол. Рулоны глазета, аксамита, шелкового бархата скрывались в глухих сундуках с тяжелыми крышками. Поставы кружев, мотки лент, коробки драгоценных пуговиц!

У доньи разбежались глаза, но…

– Итак, дон Эстебан, нам нужно приготовить для инфанты целый гардероб по франкской моде! Я узнавала у посла, сейчас там в моде нежные цвета и легкие ткани. Однако мы приедем в конце лета… Донье Изабо очень идут розовый с серебром, светлое золото и алый. Ее прекрасные золотые волосы отлично оттеняет сочная зелень и королевская синь!

Дон поморщился, но не возразил – открыл один из сундуков и вынул штуку шелка. Донья Эухения поморщилась в ответ:

– Дон, инфанта – не девочка из конюшни. Этим шелком, помнится, были обиты покои королевы-матери.

Дон Эстебан снова вздохнул и открыл следующий сундук. Донья хищно улыбнулась – дело пошло!

Гомез

Кикимора быстро привела себя в порядок и вернулась в отделение. Гомез одобрительно кивнул, и девушка поспешила в маленький закуток, который гордо именовала «кабинетом». Тут стояла небольшая этажерка, заваленная бумагами, два стула и два стола стола, также заваленных бумагами. Карина плюхнулась на стул и взялась за папку «Текущее», прихваченную на входе.

– Есть что-то интересное? – Гомез опустился на соседний стул и тут же вытянул шею, пытаясь рассмотреть бумаги.

– Ищу! – буркнула кикимора, читая отчеты ночных стражников и заявления от жителей городка, принятые ночным дежурным.

Сообразив, что напарница не успела позавтракать, сержант торопливо вышел на улицу, широким шагом дошел до ближайшей закусочной и купил за медяк тортилью, начиненную зеленью и белым сыром. Быстро вернулся в отделение и плюхнул обжигающе-горячий сверток рядом с напарницей. Та немедля подхватила еду и, вгрызаясь в горячее тесто, что-то пробубнила. Гомез опять понял – налил в кружку холодной воды из кувшина, недавно обновленного вестовым, и поставил на стол. Девушка покивала, запила еду, не отрываясь от бумаг.