2-й полк такого же состава, что и 43-й иап, – три эскадрильи И-16 и одна И-153, расквартированный в Брусилове, также взлетел с опозданием и перехватить немцев не смог. Поднимались в воздух и самолеты находившихся на стадии формирования 254-го (Бровары) и 255-го (Бородянка) полков. В первом командир звена мл. лейтенант Ф.В. Андрейченко при взлете разбил свой самолет и погиб сам. Александр Владимирович тяжело вздохнул: они еще даже не начали воевать, а уже несут потери.

К концу дня он узнал, что по всему приграничью Юго-Западного фронта аэродромы также подверглись многократным бомбардировкам. То, чего так опасался его старый приятель Женя Птухин, командующий ВВС округа, а теперь фронта, – свершилось. Птухин запрашивал у Москвы средства на маскировочные сети, на ангары, просил разрешить переместить часть самолетов с забитых приграничных аэродромов на запасные тыловые, просил разрешить сбивать немецкие самолеты-разведчики, которые по несколько раз на дню нарушали границу, вторгались в воздушное пространство СССР и аккуратно фотографировали взлетные полосы. Но средства не дали, самолеты отводить в тыл запретили, сбивать нацистов не разрешили. К данным о скоплении немецких войск у границы, которые получили летчики, отправленные Птухиным на свой страх и риск в разведку за линию границы, не прислушались. А теперь… теперь Женю наверняка сделают за этот разгром «козлом отпущения»… И Бормана заодно.

Александр Владимирович достал из сейфа початую бутылку коньяку, выпил 50 грамм. Затем, подумав, повторил. Вспомнилась молодость, когда они только познакомились с Женькой. Это случилось в Егорьевской теоретической школе. Здесь пилотов Гражданской войны, которые кое-как научились летать, подсматривая за более опытными товарищами, а то (и такое бывало) самоучек, обучали азам летной теории. Курсанты в шутку прозвали школу «теркой». Вот в ней в 1923 году и познакомились ветеран недавних боев старший моторист авиаотряда Женя Птухин и красноармеец летучей почты Саша Борман, им тогда было всего по 21 году на брата. Друзья так и кочевали вместе по летным учебным заведениям – после Егорьевска была Липецкая летно-практическая школа, потом Борисоглебская летная школа, потом Серпуховская высшая школа стрельбы и бомбометания.

После учебы жизнь раскидала их по разным гарнизонам. Птухину в 1937 году повезло попасть в Испанию, где он стал «генералом Хосе», командующим истребительной группой республиканских ВВС. Затем его назначили главным советником командующего республиканской авиацией Игнасио де Сиснероса. По возвращении из заграничной командировки в марте 1938 года Женя стал командующим ВВС Ленинградского военного округа. Он сразу перетянул к себе старого друга. Бормана назначили помощником командира легкой авиационной бригады. Здесь, под Ленинградом, они вместе успешно воевали с белофиннами, за что Женьке дали Героя Советского Союза. Когда Птухина в мае 1940 года перевели в КОВО, он назначил Александра Владимировича уже на должность командира 36-й истребительной дивизии. А теперь нерадивый комдив подвел командира и своего лучшего друга…

Зазвонил телефон, Борман снял трубку. На том конце провода раздался привычно деловой голос Птухина. Друзья кратко поздоровались. Евгений Саввич сказал Борману, чтобы тот срочно сдавал дивизию новому командиру, герою Зимней войны полковнику Зеленцову. Принято решение назначить его, Сашку, заместителем по истребительной авиации помощника по ПВО командующего войсками Юго-Западного фронта. Птухин порекомендовал кандидатуру Бормана Кирпоносу, и тот согласился с его доводами. Необходимо срочно налаживать, фактически создавать с нуля систему предварительного обнаружения вражеских самолетов, координировать работу истребительных полков. Борману оставалось только утвердительно кивать и говорить «да». После окончания разговора он допил из стакана остатки коньяка и поставил полегчавшую бутылку обратно в сейф – предстояло много работы.