– Я почти ничего не слушал, но понял, что киборги гребаные извращенцы, – сказал Илья.

На следующий день группа отправилась поохотиться, чтобы накормить людей и сделать запасы, и Макс решил поделиться своими выводами с Лизой.

– Ты заметила, что Алекс стал очень много разговаривать и почти не заикается?

– Да, так и должно было произойти. У него нет потребности в общении, но он накапливает объем речевых оборотов. Теперь ему не нужно долго подбирать слова, чтобы ответить на тот или иной вопрос. Даже вопрос не всегда требуется: какое-то слово в разговоре срабатывает как триггер в его памяти, и он выдает информацию.

Подумав, Лиза почти ехидно добавила:

– Прямо языковые курсы с погружением. Того и гляди, начнет вставлять «нахрен» между словами в тех местах, где раньше заикался.

Следуя своей внутренней логике, Макс перешел к следующей теме.

– Я думаю, что Илья – киборг.

Лиза замерла.

– Объясни.

– Он все время общается с нами, и я заметил, что он ведет себя не так, как люди в кино. Он не замолкает неожиданно, всегда заканчивает фразу. Он повторяет свое «нахрен» через определенные промежутки времени. Ни разу не попросил Алекса дать послушать музыку.

– Это ничего не доказывает. Он может не любить музыку, потому что она была не принята в их общине. Поэтому он и грамматически правильно строит фразы, и глупо ругается. Его так научили, это подростковый протест.

– И еще он дергается.

– И что? Мы много раз такое видели. Люди странно дергаются в кино. Мы сами пробовали копировать их движения. Ты сам повторяешь движения руками, которые видел в фильмах. Откуда ты знаешь, что ЭТО не оригинал?

– Я правда за ним внимательно наблюдал. Все время. Он очень хорошо адаптировался к людям, намного лучше, чем мы. Но я, наконец, присмотрелся к его глазам. Они синтетические.

– Алекс знает?

– Да, мы обсудили ночью эту тему по блютусу. Мы с Алексом просмотрели базу по киборгам. Илья – этническая модель, созданная для Кавказа. Он точно соответствует этническим параметрам: цвет кожи, форма носа, цвет волос. Конечно, он пообтрепался за все годы и приобрел более живую мимику, что изменило его лицевую структуру.

– Малахия знает?

– Возможно, знает, но не говорит. А может, он и не подозревает, что его приемный сын – киборг. Наверняка Илья мигрировал сюда со своей территории вместе с людьми-беженцами. Он мог успешно имитировать поведение человеческого подростка, когда началась травля киборгов. Может, отец его покрывал. Ты же слышал, что Малахия защищал киборгов.

– Надо его спросить?

– Надо сначала поговорить с Доктором. Насколько мы заметили, в маленькой группе, изолированной от остальных людей, могут скоро возникнуть серьезные трения.

– Почему я ничего не увидела?

– Потому что ты проводила с ним мало времени. Он тебя избегал, вел агрессивно. Возможно, он избрал линию агрессивного поведения в соответствии с социальными привычками группы. Когда ты все время огрызаешься, ты не выделяешься и не допускаешь близких контактов.

Зато Доктор совсем не удивился. Услышав сигнал Лизы и Макса, он предложил встретиться в своем лагере, пока люди будут обедать, и обсудить сложившуюся ситуацию.

– Я тоже недавно понял, что здесь присутствует что-то не совсем человеческое. Но я подозревал Еву.

– Еву? Она же такая естественная. И ведет себя очень сексуально, – совсем растерялась Лиза.

– Это потому, что она, как и Илья, реагирует на поведение остальных. Она с самого начала заигрывала со мной. Зачем? Я подумал, что это нелогично, и стал за ней наблюдать. Мы смотрели множество сексуальных сцен в фильмах, поэтом я знаю, как это выглядит. Она ко мне приставала в лесу. Но Ева знает, что я киборг, а значит, ей не нужно было ко мне приставать. Я не могу ей ничем ответить, у нас на этот счет четкие инструкции: улыбаться в ответ на улыбку, потом отходить на безопасное расстояние. Я не знаю точно, потому что она выглядит не так, как Лиза, а других моделей Е никто не разрабатывал.