и отвергающей сведение анализа политических практик к так называемым «объективным интересам».[135]Гегемонную борьбу в ситуации постсоветской Украины мы будем анализировать как борьбу политических дискурсов, предлагающих различные дискурсивные стратегии ответа на серии постсоветских потрясений и дислокаций (и соответственно различные варианты использования «пустого означающего»[136]) и, соответственно, различные практики политической борьбы за воссоздание нового гегемонного социального единства.

1. Дискурс радикально националистических политик: от пустого означающего «демократия как национализм» к пустому означающему «пан-нация»

В отличие от национально-демократического Народного Руха Украины, основой которого было украинское диссидентское движение в СССР, члены которого в различные периоды своей политической деятельности, как правило, разделяли общие «включающие» лозунги советских диссидентов, такие как «за вашу и нашу свободу», дискурсы националистических партий этого периода, которые можно отнести к дискурсу ультраправых – 1) Конгресс украинских Националистов (КУН) и 2) Украинская Национальная Ассамблея Украинская Национальная Самооборона (УНА-УНСО), базировались на эксклюзивной логике, ориентированной на ужесточение режима и процедур включения как условия национального единства и построения сильной нации-государства.

КУН, основанный в 1992 году, стал прямым наследником ультранационалистической военизированной Организации Украинских Националистов (ОУН), которая активно действовала на территории западной Украины в 20-50-ых годах 20 века и была легализована в Украине в 1993 году Во время борьбы за создание национального государства КУН фактически стал средством легализации ОУН и лоббирования ее идеологии на государственном уровне. Возвращение идеологии национализма в его ОУНовской версии (основанной на концепции «деятельного национализма» Д. Донцова) в дискурсе КУН представлено как акт возрождения Украины посредством установления гегемонии украинской нации и подчинения всех общественных ценностей «национальной идее» в ее этноцентристском варианте на основе бескомпромиссного исключения этнических других, маркируемых как «враги нации», которые в годы советской власти с оружием в руках (ГУЛАГ, сталинский террор), или в практиках украинского Голодомора истребляли украинское население. Поэтому адекватным ответом на советские практики тоталитарного насилия, по мнению лидеров КУН, также должны стать насильственные практики исключения (вплоть до принудительной эмиграции или физического уничтожения) внутренних «врагов нации» – т.е. русскоязычного населения, артикулированные в известном лозунге 90-ых «чемодан – вокзал – Россия», продолжением которого во время второго украинского Майдана стал лозунг «хто не скаче, той москаль». В результате такой сегрегационистской этноцентристской политики и установления жестких этнических барьеров КУН вскоре заняла крайне правую нишу украинского политического поля и в результате получил достаточно низкую поддержку избирателей, преимущественно в трех западных областях страны (территория Галичины).[137]

Другая составляющая украинского ультраправого фронта-Украинская Национальная Ассамблея – Украинская Национальная Самооборона (УНА-УНСО) несмотря на позиционирование «наци-ократии» автократического и военного типа (многие члены УНА-УНСО принимали участие в военных конфликтах на территории прежнего СССР начала 90-х – например, в Чечне и Приднестровье), отличалась бо́льшей идеологической гетерогенностью (и, соответственно, бо́льшим популизмом) по сравнению с жесткой этноцентричной идеологией КУН. Идеологи УНА-УНСО репрезентировали более молодое поколение украинцев – к чему другие националистические партии лишь стремились, преимущественно безуспешно, -желая 1) устранить этнолингвистические барьеры («важны идеи, а не язык»), и 2) даже апеллируя к чувствам «имперской ностальгии» постсоветского населения («мы за союз с Россией, но со столицей в Киеве»).