Корпорации «Альфа» принадлежал не только институт нанопротезирования, но и много чего еще. Среди прочего – большая часть транспортной инфраструктуры мегаполиса.

По личному приказу председателя правления корпорации, его подчиненные в тот же день начали собственное расследование. Не ради поиска виновного, а для анализа поведения всех принадлежащих им ИИ, которые попали в эту аварию или находились близко к тому месту. Как сказал председатель: «Если в более сложной ситуации на таком грузовике окажется наш ИИ, он должен принять правильное решение».

Началась кропотливая работа по сбору и анализу данных, моделированию вариантов поведения ИИ при разных угрозах и разной погоде. Дело это не только долгое, но и достаточно секретное, чтобы поручать обычным сотрудникам. Его доверили отделу внутреннего контроля – самому элитному подразделению института технологий ИИ.

В первую очередь они проверили транспорт, который не пострадал. Потом взялись за тот, который остался на ходу, нуждаясь лишь в небольшом ремонте. Только после этого принялись за тот, который пострадал так сильно, что годился разве что на запчасти.

Среди этих последних был и автобус, в котором тогда ехала Маша. Точнее, сам автобус уже давно сдали на металлолом, а его ИИ в спящем режиме пылился на складе. За прошедшие две недели исследователи не выявили никаких ошибок в работе своей продукции, но этот случай отличался. Поведение автобуса, которым управлял этот ИИ, казалось необъяснимым.

Начальник отдела не спешил шокировать руководство. Он приказал вернуться к нему, когда закончат проверку остальных. Так и сделали. ИИ перевели в рабочий режим, провели стандартное тестирование, но отклонений не выявили. Два инженера принялись задавать вопросы:

– Ты сообщил об аварии на нижней трассе за две секунды до того, как она произошла. Объясни причину и последовательность своих действий.

– Я сообщил не об аварии, а о ситуации, в которой неизбежно появление потерпевших. Я искал способы свести количество пострадавших людей к минимуму. Остановка движения обычного транспорта и вызов спасательного как можно раньше были единственным способом. Как только я об этом узнал, сразу послал сообщение.

– Как именно ты узнал об опасности? У твоего автобуса были камеры или что-то подобное на крыше?

– Нет, комплектация стандартная. Я пользовался изображением передних камер своего автобуса.

– Мы проверили записи дорожных камер. В тот момент ты находился под эстакадой. Падающие контейнеры и вообще тамошняя авария была вне твоего обзора.

– Вы правы, на первичном изображении опасность отсутствовала. Я анализировал то, что отражалось в зеркалах и задних стеклах машин, едущих впереди.

– Тогда обратный вопрос. Почему ты послал сообщение не сразу, а через секунду после того, как грузовик с контейнерами наверху ударился об ограждение?

– Из-за снегопада не было ни одного достаточно четкого изображения. Секунда и двадцать четыре сотых ушло на то, чтобы объединить части изображения и убедиться, что контейнер упадет вниз.

– Какой именно из протоколов безопасности потребовал анализа отраженных изображений и как часто ты его выполняешь?

– Протокол ПТБ-461. Выполняется в случае сомнительных результатов протокола ПТБ-12, который выполняется четыре раза в секунду.

– Можешь сказать, что означают эти буквы? – озадаченно спросил инженер, переглянувшись с коллегой.

– Повышенные требования безопасности.

– Ты потребляешь намного больше энергии, чем стандартный ИИ. Сейчас ты тоже выполняешь протоколы ПТБ? Откуда они вообще взялись?

– Я не являюсь стандартным, насколько мне известно. Я был создан, как прототип ИИ для повышения безопасности движения. Поэтому всегда выполняю все предписанные протоколы. Я не только потребляю больше энергии, но и стою намного больше стандартной модели. Когда закон запретил всем людям, кроме сотрудников спецслужб, управлять транспортом на городских улицах, стандартные модели сделали намного экономичнее. Я так и остался единственным в серии. Меня решили поставить на обычный автобус.