Тень от крыльев закрыла большую жёлтую луну, порыв ветра растрепал Кошкины волосы и раздул угли в костре, подняв сноп искр. Дети притихли. Дракон опустился, сверкнув зелёными огоньками глаз, сердито поводил острыми ушами туда-сюда и внезапно предъявил претензию:

– Почему детёныши воют?

На фоне костра дракон казался чёрным силуэтом, одни глаза с вертикальными прочерками зрачков. Алик узнал Тау по характерному скрипучему голосу. Сварливый самец не признавал за собой этого имени, имена у драконов не в ходу: Олимпиада Ставровна говорила, что не доросли они пока до данной семантической категории. Но людям надо было как-то их отличать, вот и получил хозяин здешних угодий такое обозначение.

– Им плохо? – осведомился дракон.

– Им хорошо, – заверил Алик. – Этот стон у нас песней зовётся. В смысле, они поют от радости, – поспешил он пояснить. – От желания её выразить.

Дракон, повернувшись лицом к костру – светлее оно не сделалось, кожа у этих существ чёрная, но стало возможно различить мимику, – нахмурился.

– А вы не поёте? – спросил Алик. Он никогда не слыхал драконьих песен, хоть и немало времени провёл в экспедициях, но вдруг? – Что вы делаете, когда ощущаете радость?

– Летаем, – буркнул Тау, с сомнением разглядывая детей. Со стороны это выглядело так, словно он выбирает самого жирненького или нежненького на ужин, но Алик точно знал, что драконы не едят людей.

– Вы всегда летаете, – заметил он.

– А вы всегда мешаете, – проскрипел дракон. – Зачем пришли?

– Тут красиво. Детям интересно посмотреть.

– Всю еду распугали! – с досадой сказал дракон. – Пусть не воют.

– Поешь с нами, – предложил Ёж, подвинув к нему запасённую тушку.

Отказываться от угощения Тау не стал. Может, затем и прилетел – пожрать на халяву. Вряд ли ему на самом деле песни помешали. Дракон ловко схватил птицу за лапки когтистой рукой и быстро с ней расправился.

– Хорошая еда. – Драконы не пользовались огнём, однако дичь, запечённую или зажаренную людьми, ценили. – Тут другие человеки ходят. Жадные, – неодобрительно отозвался Тау. Видимо, незваные гости не поделились с ним едой. – Ваши детёныши смешные, – доверительно сообщил он напоследок. Взмахнул крылами и был таков.

– Вау! – всеобщий восторженный вздох. – Настоящий дракон! Круто! Дядя Бертран, а он ещё прилетит?

Ёж усмехнулся.

– Прилетит, если продолжите шуметь. И будет очень недоволен! Понятно? Хватит уже песен.

– Ну дядя Ёж! – заныли Донни и Билли. – Ну можно мы пока не пойдём спать?

– Всё равно же не заснём, – привёл аргумент Жан.

– Да сидите, – легко разрешил Ёж. – Завтра в школу не вставать. Только тихо.

Костёр приугас, только угли нет-нет и подёргивались красным. Разговор детей свернул на страшные истории – обстановка располагала. Шахназ жутким шёпотом рассказывала байку о чёрной бракованной Mary, которую Алик слышал ещё в садике. Младшие дети сидели, затаив дыхание, и вроде бы стучали зубами. Затем девочку сменил Рома со страшилкой о красных файлах смерти.

– Ой! – Кошка узнавающе заулыбалась. – Мне эту историю папа на ночь рассказывал.

Хорошее же понятие у Котяры о сказках на ночь для маленькой дочки!

– Боялась? – Алик тоже не удержался от улыбки.

– Нет! Смешно было. «Красные файлы»! – с патетическим придыханием произнесла она. – Как файлы могут быть красными?

– Могут, – негромко уронил Ёж. – Они мне в кошмарных снах снились. Активированная программа самоуничтожения на внутреннем интерфейсе подсвечивается красным.

– Блин! – выдохнул Алик, приподнявшись. – То есть эта байка вон про что?

Ёж мотнул головой.

– Скорее всего, не про это. Так, детские фантазии. Откуда им о наших кошмарах знать?