– Так точно.

– Сколько он должен собирать энергии за сутки? – Пятый Азеф допил минералку и поставил стакан обратно на серебряный поднос.

Умный дом сделал вид, что подсчитывает. Эта его привычка прикидываться живым, жутко бесила.

– Пришёл мои доходы считать? – раздалось из коридора.

Пушкин в одних трусах, покачиваясь, зашёл на кухню, щурясь и потирая нос.

– Четыре месяца уже ничего не собираю. Спать не могу, не восстанавливаюсь, энергия не копится. Был бы заштатным воякой, сдох бы с голоду. Ни на одну подписку не хватило, даже на государственную для малоимущих.

– Она вроде бесплатная…

– Ага! Только есть минимальный энергосбор – шестнадцать тысяч двести сорок две маны, как молодёжь говорит, в месяц.

– Повезло родиться с родословной…

– Да иди ты!

Пятый Азеф натужно засмеялся:

– Откажись!

– Я энергию не по старшинству получил, я за неё отвоевал. Изкурнож!

После крика у стола тут же появились два стула. Пушкин сел, продолжая мять опухшее лицо.

– Мой папаша обрюхатил мою мамку случайно. Она была из простых. Её даже по отчеству никто никогда не называл, не то, что по роду. Я про грамоту даже никогда не слышал. А без неё ни работы, ни энергии. Да мне бы никогда и не рассказали, если бы не война. Знаешь, что свою воинскую повинность можно передать незаконнорождённым сыновьям? Признаёшь, берёшь в свой род и вперёд, на двадцать лет в мясорубку. Если вдруг чудом выживет, получит право на наследство, в самом конце списка после троюродных дядек и тёток. Мне просто повезло, что Пушкины вымерли. По старшинству мне ничего не светило.

– Ещё какие-нибудь родовые тайны расскажешь? – поинтересовался Пятый Азеф, подхватил ещё один стакан минералки и сел напротив хозяина квартиры.

– Мне всё хуже с каждым днём. Слышал, если перейти на следующий уровень, может помочь. Говорят, что сейчас перескакивают на зельях. Ты же в этом разбираешься?

– Иногда забываю, что ты пятнадцать лет воевал и совсем выпал из жизни.

– Я в неё и не западал. Говорю же, мать из простых. Никаких излишеств, никаких надежд, никаких изменений – маленький городок за Уралом.

Пушкин заёрзал, но всё-таки попросил:

– Поможешь?

– На зельях хорошо качаться с пятого по восьмой. Получается быстро и почти без последствий. А дальше лучше всего на стрессе и перегрузках, поэтому меня сослали на войну, чтобы вылез на двенадцатый. Дальше уже даже стрессаки не помогают, только что-то редкое и эксклюзивное, – Пятый Азеф шмыгнул носом, давая понять, что сочувствует.

– То есть, если бы меня перед тем, как отправить на фронт прокачали…

– Ты бы уже был на двенадцатом, это точно.

Пушкин сжал зубы.

– Совсем без вариантов?

– Помнишь того выскочку Хлестова?

– Одиннадцать с половиной?

– Он пытался вылезти на зельях. Зассал на войну идти. Находил самую лютую дурь, расширяющую сознание. Вылез за девятый и поверил, что так и будет дальше. Достал какой-то кактус из какой-то сакральной пустыни в жопе мира, сожрал и начал медитировать, – Пятый Азеф допил воду и взял следующий бокал. – А потом куда-то пропал на полтора месяца, вернулся с одиннадцатым уровнем, но без половины лица и вообще весь пожёванный. Всё ещё хочешь попробовать?

– На рожу мне плевать, он же не из-за зелья такой забаламошенный?

– Это уж точно, – хмыкнул ночной гость и, неловко дёрнув рукой, столкнул полупустой бокал на пол.

Стекло разлетелось вдребезги, а Изкурнож начал прибирать, что-то тихонько бормоча своим мурлыкающим голосом.

– Не пойму, зачем тебе эта посуда? – проворчал Пушкин. – Без неё всё то же самое.

Пятый Азеф усмехнулся.

– Ты точно из-за Урала! Сравни это наколдованное дерьмо с настоящим, сам поймёшь, и всякие чаруши в башку лазить не будут. Питалки перестали по-настоящему есть и пить – посмотри на них. У энергопитания есть преимущества? Это иллюзия…