─ Зачем вам этот беглец? ─ спросил Блодвоа. ─ Он заслужил смерть.

─ Может быть, ─ ответил принц. ─ Но я знаю, где он может умереть с пользой. Я собираю войско из рабов, и если этот кхо выживет, значит, он достоин умереть за толаха.

─ Войско из рабов? ─ усмехнулся Блодвоа. ─ Как можно довериться рабам?

─ Им нельзя доверять, но можно отправить в бой, когда нет шансов выжить. Чтобы они умерли с пользой и с честью, на какую способен раб.

─ Ладно,─ сказал Блодвоа, ─ я отдам его вам. Он и вправду неплохой боец для своих лет. Я видел, как он бился с моим сыном. И как видно живучестью он тоже отличается. Пускай приносит пользу.

Васьхо сняли со столба. Его спина походила на изрезанный кусок мяса. Но кхо все еще дышал, хоть и слабо. По приказу Арсу, его повели в лазарет, и целитель принца зашил ему раны.

Васьхо поили сонным молоком, и он пришел в сознание только на двенадцатый день. Он лежал в темной камере с решетками на дверях. Слабый свет освещал коридор, в котором было видно и другие камеры. Откуда-то доносились кашель и тихие разговоры. Пока Васьхо смотрел через решетку, за его спиной кто-то начал говорить:

─ Повезло мальчишке, ─ сказал аран сидевший прямо за спиной Васьхо.

─ Я бы так не сказал, ─ ответил ему другой голос из темного угла камеры.

Васьхо видел только прямоугольные зрачки, отсвечивающие в темноте. Но фигура в темноте пошевелилась и кхо смог рассмотреть старого черного кадая, с длинной бородой, падающей ему на грудь.

─ Кто вы такие? Где я? ─ спросил Васьхо.

─ Почему же не повезло? ─ продолжил аран, не отвечая на вопросы кхо, ─ он остался жив.

─ И что с того? Их всех на убой там готовят, ─ ответил второй, тоже не реагируя на вопросы Васьхо, ─ может быть умереть лучше, чем жить в ожидании смерти?

─ Это нас с тобой на убой готовят. Умереть на арене, на потеху старому толаху… жалкая смерть. А он может еще умереть в бою.

─ Ага, за того же толаха, которого он ненавидит?

─ Хватит! ─ остановил их Васьхо. ─ Кто вы такие? И где мы находимся?

─ А он с характером, ─ сказал аран, и наконец, обратился к Васьхо. ─ Меня зовут Баркул, а его… неважно. Мы в темнице Массианы. Мы с ним завтра умрем на арене. Нас тут держат только потому, что под ареной мест нет.

─ Я тоже на арену пойду? ─ спросил Васьхо, пытаясь подняться на ноги.

─ Сиди! ─ приказал кадай. ─ Твои раны не зажили. Не двигайся без надобности. Ты не пойдешь на арену. В этой казарме принц Арсу готовит воинов из рабов.

─ Я не буду за них сражаться!

─ Не забегай вперед сынок, ─ голос кадая эхом разносился по темнице, ─ годы заставят забыть, что такое гордость и честь, и не останется больше твоего имени. Только это клеймо на плече, в нем твоя судьба.

─ Нет! Не заставят!

Васьхо разозлили слова старика. Он приподнялся и своими когтями прошелся по клейму на левом плече. Его длинные и острые когти оставили глубокие раны, из которых пошла кровь. Но Васьхо не издал ни звука. Баркул молча отвернулся, и только кадай прервал молчание:

─ Дурак! Вот зачем было? Ты скоро убедишься в моих словах, хоть и не вспомнишь о них, как и о старом кадае из темницы.

Кадай подошел и перевязал руку Васьхо. Только тогда кхо заметил шрамы на лице кадая. Рога его были небрежно спилены, а хвост отсутствовал. Кадай закончил с ранами и отошёл в свой угол. Всю ночь Васьхо слышал, как он тихо молился. Утром надзиратель забрал обоих. Перед их уходом Васьхо спросил у кадая его имя.

─ Кром, сегодня умрет Кром, ─ ответил тот, уходя.

─ Я не забуду! ─ крикнул им вслед Васьхо.

Слова старика Крома стали отчасти пророческими. Новая жизнь изменила Васьхо. Его вскоре перевезли за город, где и начали готовить рабов к службе. Большую часть времени, их заставляли работать. Рабы строили казармы для настоящих солдат, помогали ковать им оружие или просто чистили казармы и уборные. Но временами рабов все же учили обращаться с копьем, топором и терхвой.