Головач присел с вытянутыми вперёд руками, размял ноги и ушёл, прихватив котомку. Кержаев-младший спрыгнул с лежака, отец простелил столик газетой, достал банку тушёной говядины, нож и ковригу. Сын развязал тёткин узелок:

– Бать, оставь… Тут пирожки, яйца и пара луковиц…

– Хлеб и так не пропадёт, хотел к тушёнке. Узелок тётка оставила, добрая душа?..

– Она… Тут ещё сала шмат, и пирогов на каждого…

– Пирожки так пирожки… Да и салу с коврижкой ход дадим… Пойдёшь по нужде? – предложил отец сыну.

– Иди, бать… пока терпится… Посижу, посторожу…

Кержаев-старший ушёл. Что успели выложить, Сан Саныч прикрыл от мух тряпкой, забился в угол к окну.

Спустя недолгие минуты, мимо отсека прошёл крепыш в потёртой одёжке и узкой кепке. Росточком пониже Сан Саныча. За ним рыжеватый мужик повыше, который вдруг задержался у отсека, осмотрел скарб на верхних лежанках, потянул руку к чемодану. Встретив взглядом Сан Саныча, блеснувшего в темноте угла глазами, рыжий невольно цикнул и двинулся дальше, что-то крутя в руке и насвистывая.

– Неприятные типы, – буркнул под нос Сан Саныч.

После тех неприятных типов в душу Сан Саныча вселилась тревога. Возьмёт книжку, откроет, отложит. Выйдет в проход, посмотрит в направлении, куда они ушли, вернётся. Снова за книжку, снова отложит. Увидел в соседнем отсеке тётку без ручной поклажи:

– Тёть, приглядите тут за нашим? Батю встречу…

– Да на тебе лица нет… Что стряслось?

– Сам не пойму… Беспокойно что-то…

– Иди-иди… успокой душу… Пригляжу…

Сан Саныч двинулся навстречу судьбе. Прошёл на тамбур вагона, толкнул дверь соседнего. Дверь поддалась наполовину, но хватило щели проскользнуть. И тут Сан Саныч остолбенел: на полу распластался грузный человек, крепыш верхом, шарит по его карманам. Рыжий держит двери от ненужных свидетелей. Одна уличная дверь тамбура настежь, мелькают деревья.

Сан Саныч вернулся в чувства с окриком длинного:

– А ну… пшёл вон… шпана…

Крепыш подскочил на ноги, развернулся и уткнулся в пацана почти нос в нос. Сан Саныч вмиг нашёл в себе прыткость провести выпад двойным ударом. Крепышу досталось в челюсть. Отступая, тот запнулся об толстяка и полетел в дальний угол тамбура. Сан Саныч услышал, как сзади цыкнул длинный, всем телом почувствовал, что был подхвачен за шкирку. С силой дёрнулся на отбой, но в сутолоке борьбы был вышвырнут из вагона…

Часть II

Затемно в каморку станционного дежурного вошли Головач и Кержаев, Головач сходу направился к телефонному аппарату, представлявшему собой скошенную коробку с трубкой на рожках. Головач бесцеремонно присел на стол, снял трубку аппарата, обернулся к дежурному, замершему за столом, приняв вошедших за начальство, и молча наблюдавшему действо.

– Ни ручки, ни наборника – как связь держите?

– Здравствуйте…, – за обоих поздоровался Кержаев.

– А рычажком, да по старинке…, – смотритель подёрнул пальцем, и приветственно кивнул Кержаеву, – Здравствуйте!

Головач постучал держателем трубки:

– Кто? Пятая, на связи уполномоченный особого отдела ОГПУ! Срочно линию в город Котельнич, номер шесть-девять-ноль-три. Жду звонка, – Головач повесил трубку, повернулся к Кержаеву, – Задал нам Сан Саныч задачу…

– Надо бы поиск незамедлительно организовать?

– Организуем, Сан Милыч. ГПУ, путевую милицию и осодмил подключим… Ты душу-то не тереби раньше времени…

– Как не теребить? Сын всё же? – вздохнул Кержаев.

Головач снова повернулся к дежурному:

– Товарищ… как ваша фамилия?

– Софронов.

– Товарищ Софронов, где тут отделение ГПУ?

– При лесохиме кабинет, на посёлке тока милиция…

Затренькал аппарат, Головач снял трубку:

– Да, затребовал… Викентий? Головач! Задержка у меня непредвиденная, буду на сутки позже. На перегоне Керженец – Сухобезводное – Ветлужский пропал член группы, остаюсь до выяснения обстоятельств. Тебе мой наказ: срочно распорядись принять груз. Всё через начальника поезда, он проинструктирован. Я в Ветлужском, убуду завтрашним поездом…