Ио вспомнил, какое удручающее впечатление мансарда произвела на него, когда его сюда впервые привел мэтр Гогенхайм. Доктор отпер дверь, сунул не очень понимающему происходящее Ио фигурный ключ и бодро сообщил:

– Располагайтесь, поживете пока здесь. Вот Вам хлебные карточки на неделю и деньги на первое время.

Ио, моложе и глупее на несколько недель, машинально взял из рук доктора две пачки бумажек, схваченных резинкой, повертел, сунул в карман.

– Комната с завтраком и обедом оплачена вперед. Это, вообще, не Ваша забота, – с нарочито приподнятой интонацией продолжал Гогенхайм, – Насчет смены белья, стирки, чистки одежды и всего такого обращайтесь к мадам – Вы ее видели внизу. Приходите ко мне на обследование раз в неделю. Скажем, в понедельник. У Вас на понедельник никаких планов нет?

– Нет.

Только тут Ио сообразил, что доктор шутит.

– Тогда все, – удовлетворенно кивнул Гогенхайм, – Счастливо оставаться. Главное, потратьте время с толком – я Вам объяснял…

…Ио вздохнул, подошел к окну. Поглядел на бесконечные ряды крыш, шпилей, колоколен и куполов. Туда, где темнели суровые стены и разновидные башни Соловецкого монастыря, осажденного безбожными никонианцами. На мрачную громаду Консьержери. На Троице- Сергиеву лавру в туманной дымке и виднеющиеся за ней позиции литвинов. Ближе в разных местах различались серые каменные кварталы Кандии, ощетинившиеся от османов дулами пушек, деревянные терема Козельска, песочно- желтые стены Аккрской крепости, кривые улочки Ла- Валетты. Справа, освещенный пробивающимся среди туч солнцам, блестел изгиб Золотого Рога с лазурной водой, качающимися на его волнах деловыми рыбацкими лодками и праздными торговыми кораблями, запертыми в заливе великой цепью, и турецким флотом за ней. Слева над встречающейся с серо- голубым небом поверхностью Севастопольской бухты торчали мачты затопленных адмиралом Корниловым кораблей Черноморского флота Дальше почти на грани видимости, за стенами на линии горизонта виднелись зловещие мертвые силуэты захваченных Врагом Мецады и Сигетвара.

Постоялец подошел к кровати, рухнул на покрывало, не снимая пальто. Закрыл лицо рукой от некстати выстрелившего через дыру в тучах солнечного луча. Несколько минут полежал, разрываясь между намерением снять пальто и нежеланием шевелиться. Посмотрел на часы, выдохнул со стоном. Опустил ноги с кровати.

Как ни лень, но пора идти на встречу с Никитой.

Начинался очередной день осады Города.

***

Знакомство с Никитой Ио мог считать благословением судьбы, если бы оно не оказалась единственным успехом в его предприятии.

Никита окликнул Ио, когда тот после бесплодных блужданий в очередной раз плелся в пансион по царьградской улице и остановился передохнуть на форуме Феодосия.

– Ио, дорогой мой! Рад Вас видеть в добром здравии!

С сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, Ио обернулся на голос и увидел маленького человечка возраста чуть старше среднего, уже изрядно облысевшего, с короткой бородкой, кривыми ножками под заметным брюшком и широкой улыбкой во все лицо.

– А уж как я рад, – совершенно искренне отозвался Ио, ухватившись за протянутую руку, как вцепился бы, вися на бездной, – Вот только, извините, не помню Вашего имени. Не сердитесь, я никого не могу вспомнить. Даже себя…

…За несколько недель до встречи с Никитой Ио лежал на спине и глядел в бело- голубой больничный потолок. В таком положении голова болела меньше всего.

– По результатам консилиума Вас могут поместить в закрытую лечебницу, – вещал мэтр Гогенхайм сверху вниз, как некое божество с облака, – Мне огромного труда стоило уговорить членов консилиума выпустить Вас из клиники, чтобы Вы немного пожили на воле. Это Ваш единственный шанс. Без заключения в четырех стенах и в нормальном человеческом окружении Ваша память сумеет восстановиться. Если не полностью, то, во всяком случае, достаточно, чтобы вариант желтого дома с повестки снять.