Впрочем, это тоже цитата, хотя неточная.

– Но ты же не мой любовник? – возразила Лика.

– Так ведь и не исповедник?

– А что, там и в это влезают? – заинтересовалась она.

– Вообще я имел в виду психотерапевтов, – поправился я. – В столице они сейчас нарасхват. На них и сливают помои тамошние элитчицы. Очень, знаешь ли, способствует поднятию тонуса.

Развезло Лику вдруг и сразу, будто завод кончился.

– Хочу пи-пи, – объявила она, ерзая , – И вообще пора бай-бай.

– А кря-кря не требуется? – проворчал я. – Птичка моя.

Придерживая за плечи, повел гостью в ванную. Веки у нее слипались, но прочее не дремало. Хихикая и бормоча, Лика льнула ко мне, якобы пытаясь ухватиться, но цеплялась явно не за те места. Ручки у нее и прежде были шаловливыми, даже в девичестве. А ноги словно бы пытались сплестись с моими.

– А почему у тебя две зубные щетки? – агрессивно спросила Лика, приоткрыв один глаз.

– Так у меня и осталось два зуба, – нашелся я. – Старый я, понимаешь, зажился… Вот на каждый – по щетке.

Конечно, насчет зубов я приврал: всё недостающее давно вставил. Так ведь ложь не всерьез, к тому ж и во благо… вроде бы.

– Кудряво живешь! – прыснула гостья, и вопрос был закрыт.

Но теперь ей предстояло раздеться. Такое платье трудно снимать самой – Лика и не собиралась, предоставив инициативу мне. Моим рукам она подчинялась с покорностью ребенка и, конечно, совершенно меня не стеснялась, даже не постыдилась присесть на унитаз в моем присутствии, лишь только осталась голой. (Полторы бутылки, ну еще бы!) Перстни, сережки, цепочки – всю эту мишуру, пусть и драгоценную, я тоже с Лики поснимал, аккуратно сложив подле зеркала.

Валандаться с ванной не стал – вскинув на руки, поставил Лику под теплый душ. Сам пристроился рядом и наскоро прошелся мочалкой по обоим. Обхаживал Лику я не первый раз, и вместе с новизной процедура утратила эротизм – ну не совсем, конечно. Зато эстетика оставалась. Все-таки формы у Лики на уровне, недаром пользуются таким спросом.

Покончив с омовением, завернул Лику в простынь и отнес в ближнюю спальню, где незримой благожелательницей уже была расстелена постель. По прежним визитам я знал, что оставлять эту гостью одной не стоит, иначе не оберешься хлопот. И все равно же Лика меня разыщет – эдакий голозадый призрак, бредущий на автопилоте. Спать в одиночестве она ненавидела.

Да, но вот спать с ней – занятие не из легких. Стоит расслабиться, пустить себя по течению, и последствия могут оказаться тяжкие. Меня умиляют хилые американы, которые торжествующе орут, умудрившись обрюхатить своих женушек: «Yes!.. We made this!» У нас-то главная забота, чтобы не подзалететь. А с Ликой следует стеречься втройне – все-таки охотница на крупную дичь, своего не упустит. Если уж вступил, изволь платить. И час расплаты может затянуться на всю жизнь. Нафиг-нафиг такие саночки.

И спаленка еще та. Небольшая, метров на шестнадцать, но из-за обилия зеркал кажется огромной. А половину площади занимает кровать, широченная, с роскошно оформленным изголовьем, над которой, прямо в потолок, тоже встроено зеркало. (И где ж я такое подсмотрел?) Сбоку кровати установлена ванна – чтобы не бегать далеко, если захочется разнообразия. На полу ворс по щиколотку, в котором можно кувыркаться, точно в траве. Готовилось это под определенную гостью, но после нее кто только не побывал тут – включая тех, кого не звали. Я уж и не рад, что затеял это гнездышко.

Но пока страшного не происходило. К боку прижималось, даже слегка липло, упрев в моем жару, прохладное тело, а меж голеней уже устраивался кошарик, совершенно не заботясь, что его могут раздавить неловким движением. Перебрав в уме с десяток вариантов, я окрестил кроху собачьим именем Пират. И правда, разбойник из него обещал вырасти редкостный, к тому же воспитывал котенка пес. (Воспитывал ли? Черт этого Хана поймет.) Кстати, и тот разлегся неподалеку. Конечно, в спальню вваливаться не стал, деликатно расположился за порогом, вырисовываясь в сумраке серой грудой.