Петр Мефодич мрачно сообщил:

– У нас, Захар Борисович, без новостей не бывает… У нас нонче квартира под вами освободилась, в которой враг народа Тухачовский жил. Дочка евойная пускать сотрудников не хотела, силой взяли по приказу самого товарища Ежова.

Уже у входа в квартиру Захар придержал Семена за рукав и, убедившись, что лифт ушел, поднял палец вверх и, покачивая им, начал говорить беспокойно и даже как-то не вполне связно:

– У нас здесь, Сема, лифтеры – ответственные работники… Поэтому лишние разговоры в квартире нежелательны, имей в виду… Вот видишь – рядом Тухачевский жил, а что оказалось? Немецкий и японский шпион, заговорщик… Кто мог подумать? А Верочка, сам знаешь, беременна, постарайся не нагружать ее общими темами, только семейными.

Семен впервые был в новой квартире брата, он был поражен и ее размерами, и красивым дубовым паркетом, и высоченным потолком с причудливой лепниной, обрамлявшей живописные картины по проектам реставраторов из Эрмитажа. А великолепный вид на Кремль, открывавшийся из больших окон, просто восхитил его. Вера приняла Семена с радостью, по-семейному, показала квартиру, усадила за богато накрытый стол. Было видно, как нравится ей квартира, как гордится она высоким положением мужа, как рада возможности всё показать и обо всем рассказать родственнику из Ленинграда. Она не могла остановиться:

– Здесь у нас, Семен Борисович, всё сделано для человеческого счастья, как при коммунизме. Посудите сами – медпункт, клуб с кинотеатром, библиотека, почта, спортзал, прачечная… Что еще забыла? Да, ясли и детский сад… Теннисный корт… Всё это, не выходя из дома… А на кухне – видели? – выходы для самоварной трубы и мусоропровода. А горячее водоснабжение – такого, говорят, даже в Кремле нет… А окна в туалетах и ванных комнатах… Говорят, крыша дома раздвижная, но мы еще этим не пользовались. Еще столовая, где по талонам можно получить всю необходимую еду с доставкой в квартиру. Да, забыла главное – во дворе для жильцов работает магазин-распределитель… Потом покажу вам… Дворы у нас красивые, с цветниками и фонтанами… В общем, можно посмотреть, как при коммунизме всё будет.

За столом Семен первым делом поинтересовался заключением парткомиссии, выезжавшей в Витебск для выяснения имущественного положения отца семейства Шерлинг Бенциона, – вроде бы это было из тех семейных дел, которые можно и нужно было обсудить с братом. Но Захар неохотно и довольно односложно отвечал на вопросы. По его словам, комиссия установила: у Бенциона Шерлинга не было не только роскошного, но вообще никакого собственного дома, а жил он с семьей из 12 человек в арендованной пристройке к дровяному складу, которая ныне используется как подсобка при помещении лесхоза. Захар еще раз подтвердил, что все обвинения в сокрытии непролетарского происхождения с него сняты. Семен спросил было о том, есть ли официальный документ о снятии обвинений, но Захар перевел разговор на другую тему – о семье дочери старшего брата Исая Иды, которая живет в пригороде Москвы и преподает математику в средней школе. Вера подхватила тему и рассказала, как Захару удалось через кремлевскую поликлинику достать дефицитное заграничное лекарство, которое спасло мужа Иды от очень тяжелой болезни. Она еще сказала, что если родится девочка, то имя ей будет выбирать она, а если мальчик – то Захар.

Так и шел своим чередом этот вечер за столом. Семен попытался вернуться к теме витебского расследования, но Захар не поддержал его:

– Давай, Сема, перенесем разговоры на завтра – утро вечера мудренее. Верочка уже постелила тебе в моем кабинете. Завтра вместе поедем на работу и поговорим…