Со мной тоже всё хорошо, не зря же я унаследовала бойкий характер и заработала красный диплом одного очень престижного вуза. Кроме того, положительную роль сыграли отзывы о практике, полученные в иностранных банках, и знание языков. Я подготовила резюме и разослала их по лучшим предприятиям и банкам. Ответы пришли из нескольких, я выбрала наиболее подходящий по предложенным условиям вариант и, гордая собой, своей независимостью и самостоятельностью, приступила к работе.

Но всё оказалось не так просто и не так красиво, как мне рисовалось. Банк, как бы это сказать, был небольшой, а если честно, маленький. Сейчас я точно знаю, что выжить среди гигантов он не мог никак, только при наличии каких-то сказочных условий, например, если б кто-то богатый и добрый вдруг увеличил уставной капитал банка раз в десять. Но таких проницательных олигархов не нашлось, никто в нас не хотел инвестировать, и мы медленно тонули. Коллектив и так был не самых строгих правил, а в обстановке тревоги и нервозности люди просто начинали тихо ненавидеть друг друга, и всё это очень мешало работе.

Довольно быстро меня назначили начальником валютного отдела, но это не очень радовало. Я понимала, что происходит что-то не совсем правильное, а сказать по правде, совсем неправильное. В банке откуда-то появлялись бородатые люди с мешками наличных денег, открывали счета, на них появлялись заоблачные суммы, которые затем в течение всего нескольких дней испарялись из активов и реестров. Чаще всего их перекладывали на валютные счета, и потом всё это улетало в зарубежные финансовые учреждения и офшоры. А нашему банку полагались ну просто неприлично приличные комиссионные.

Заработная плата меня радовала, но очень скоро я поняла, что это не банк, а прачечная по отмыванию денег, и что с этим делать, я не знала. Впервые в жизни я не могла найти выход.

Идти в прокуратуру – смешно, всё делалось слишком открыто и нахально, наверняка была «крыша», просто так никто бы не рисковал. Обсуждать эту проблему с кем-то было очень опасно, можно влипнуть в неприятную историю.

Мама говорила: если не знаешь, что делать, не спеши, а если не уверен в победе, не ввязывайся в драку! Боже, Юля, ты правда малость без головы, в какую драку? Это всё равно, что тебе выйти на ринг против Тайсона. И я приняла решение уволиться. Было неприятно терять работу и приличную заработную плату, но самое обидное – это чувство бессилия и ощущение чего-то противного. Вот и учись всю жизнь!

Моя интуиция меня не подвела: этому кредитному учреждению скоро пришёл конец. Центробанк отозвал лицензию, банк закрылся, а я поняла, что очень многого не знаю. Не могу уловить чего-то самого главного, не всегда принимаю правильные решения при работе с коллективом, не сразу распознаю обман и вообще, как мотылек на свет, сама лечу в ловушку. Я же сама его выбрала, этот банк! Хорошо, хоть интуиция у меня скорпионья, это иногда спасает.

Я решила взять паузу и поехала в родной город, который очень любила.

Стояло знойное жаркое лето, обычное в южных провинциях России. Я давно не была здесь, и мне показалось, что город наполнился какой-то замечательной красотой, не такой бьющей в глаза и нарочитой, как в столице, но всё было обустроено с милым сердцу, ненавязчивым комфортом.

Мама уже не работала, на этом настоял Славик, и их отношения сильно изменились. Славик стал оберегать маму, словно она ребёнок или несамостоятельный человек. Он постоянно был на связи, звонил, спрашивал, где мы, что делаем, это всё было очень на него непохоже и странно.

Дома он смотрел на маму с обожанием и лаской, ловил её взгляд, чтобы подать тапочки или очки. Сейчас я понимаю, что была тем летом эгоисткой, думала только о себе, потому что переживала сложный период в жизни и запуталась в своих делах. Наверное, это помешало мне пристальней вглядеться в то, что происходит, и во всем разобраться до конца. Но этого не случилось. Моя хвалёная интуиция спала, и я вместе с ней проспала самое главное.