В сиих видах, Я прибег к собственно-составленному сборнику, долгое время каковой создавался мною из подборки обоюдных иллюстраций слов и их смыслов, в идее их более упорядочить и придать им большую раскрытость, масштаб и экспансивность, ко случаю какой-либо публикации всея плана сего предложенного исследования. И, когда по воле времени вышло предоставить этакий материал ко вниманию судейства публики, Я убеждённо решился на то, чтобы на воспоследовавших сему листах поместить несколько предварительных образцов продукта моего этимологического плана.

<стр. 6>

Оный, также, едва ли столь помпезен, как у Монсеньора Бриганта, в обещанной своей универсальности; но настолько, насколько это, в особенности, более соотносится античности сей страны, вряд ли таковое может предстать тогда менее интересным. Сколь много, в этаком смысле, Я преуспел или предуготовил себе какую бы то ни было возможную почву, в том, чтоб преуспеть, Я с радостью таки препоручаю подметить тем учёным мужам, кои наиболее компетентны в суждениях, – осведомлённые в достатке для опытного упредметования материала, в раз кои и благородны, и любопытны, и занимательны, а с тем, и весьма достойны того, чтобы всем этаким заниматься.

Я весьма далёк того, чтобы отрицать другие предметы любопытства в античности, так и истинную степень прочего вклада, и, в том, высшее оное достоинство. Восславить кабинет (или: академию) редчайшими медалями, оттисками of a Herennius, a Hostilian, a Balbinus, a Pupienus, a Pescinnius Niger, an Aquillia Severa the wife of an Heliogabalus, &c.; прояснить нечто невразумительное of a Carausius [?Гораций], a Minnasar, a Driantilla, &c.; или дополнить недостающие, эллиптически-расплывчатые или стёртые буквы в надписи на монументе некоего Римского Центуриона, или трибуна легиона, или даже некоего императорского дворового лакея, – в том вероятно найдётся, или лучше сказать, несомненно найдётся верная польза; правда, всё-таки несоизмеримо меньшая, чем то в попытке обнаружения основ нашей существующей структуры церкви и государства в веках, предшествовавших завоеванию сей страны Юлием Цезарем, чья всяко-отвратительная амбициозность, лишавшая его отдохновения в собственной стране по уничтожению в ней свободы, известно подстрекала его к повержению сего в нашей.

Если таки, Я повторяю вновь, Если Я не ошибаюсь в сим методе анализа слов путём индивидуации [выделения] им вменённых идей, слог за слогом, и чрез всякий партикль [основные фундаментальные частицы слогов] в составляющих оных слов, что выражают те идеи, и кое прослеживается вплоть до исконного, первобытного истока единственно-различимого элементарного языка моносиллабических радикальных корней,

<стр. 7>

в значении коего, возможно, будет найдено существование вещей в их натуральных засвидетельствованиях и источниках, слов всеудовлетворяюще-объяснённых вполне настолько, чтобы оним было сообщить неопровержимые истины посредством импликации скрытого смысла; Я продолжаю, если Я не ошибаюсь в своём изложении сего метода, каковой сам по себе остаётся не контекстуальным31, то читатель найдёт, даже и в сиих несовершенных набросках, некие принципиально-утверждённые взгляды, сопровождаемые вполне достаточной цепью объяснительных выводов для формирования многих центрических спектров; каковые, простирая вокруг себя ясность, единожды враз изображают предметы и актуальными, и прошло-былинными, и, в последовательности, закономерными; с великой пользой, единят прошедшие века с временами действительными; и, в своей великой основательности, раскрывают вид на обычай и правила первоположной важности, превалирующие и по сегодня, при всём безразличии или неведении в нас об оных великоблаготворных истоках/причинах.