– Но ведь… – начала Ирена шепотом. – Я действительно… я могу быть с вами откровеннее… Да, я испытывала сексуальное удовольствие… и хотела ребенка, но Анджей…

Семироль смотрел на нее, печально покачивая головой:

– Не надо. Я узнал все, что хотел. Ваша откровенность либо неоткровенность тут не при чем… Увы. Прощайте.

Следователь не смотрел на нее. И говорил сухо, равнодушно; несмотря на ее запирательства, дело движется к развязке. Общественность требует наказания убийцы, все журналисты города на ногах; к сожалению – из-за недобросовестности некоторых сотрудников – фотографии из материалов следствия стали достоянием прессы…

Она молчала. Вероятно, отказ господина Семироля от ее защиты равнозначен был обвиняющему персту: виновна! Ирена ничего не могла понять: она всю жизнь считала, что чем лучше адвокат, тем сложнее дела, за которые он берется…

Вероятно, профессор восточной литературы потрясен не меньше. А Карательница… что ж, всякий раз, ставя миску перед приемышем-Сэнсеем, она будет говорить что-то вроде: «Собака за хозяйку не в ответе»…

– Поразительно, – сказала она вслух. – Неужели я так похожа на маньячку?

Следователь взглянул на нее мельком. Отвернулся:

– Вы неоткровенны со следствием. Вы сами отягощаете свое положение…

– Мне дадут адвоката? – спросила она еле слышно.

Следователь поморщился:

– Безусловно… Но, поскольку Упырь отказался вас защищать, а после его отказа ни один частный юрист за дело не возьмется… На суде вас будет защищать наш штатный адвокат, у которого нет другого выхода – это его работа… Послушайте, но почему же вам не сознаться?!

– Потому что я невиновна…

Он посмотрел не нее внимательнее. Она не отвела взгляда:

– Вот вы… верите? Что я сделала то, в чем меня обвиняют? Действительно верите?

Он пожевал губами. Симпатичный, в общем-то, веснушчатый парень. Мог бы встретиться ей на улице или в кафе – и тогда они весело раскланялись бы, поговорили о погоде, может быть, она подвезла бы его до угла…

– Вы не похожи на убийцу, – сказал он нехотя. – Хотя все факты против вас.

– Не похожа?

– Нет.

Ирена вздохнула.

Решение пришло к ней сегодня ночью. Она поднялась с койки – и больше уже не могла уснуть. Ходила по камере взад-вперед – под утро в глазок заглянул удивленный сторож…

Единственно правильное решение. Но все равно – трудно выговорить.

– Я… сознаюсь, – сказала она через силу. – Я сознаюсь и хочу показать место, где лежит еще одна жертва…

Следователь поперхнулся. Несколько секунд она глядела в его стремительно стекленеющие глаза.

Ему трудно было сдержать эмоции. Но он справился.

Уже через полчаса Ирена могла наслаждаться видом несущихся навстречу тополей.

Они ехали к ее дому. Окошко в машине было маленькое и зарешеченное, но Ирена все равно узнавала знакомые места – кофейню под красной крышей… Плавный изгиб трассы, пропасть, из которой утром поднимается туман…

Они остановились около ее ворот. Соседский забор едва не обваливался под грузом Вальки с братьями. И почему они не в школе?..

Она вдохнула ветер с запахом палых листьев. После долгого сидения в запертом помещении он казался райски свежим – а ведь, если задуматься, всего лишь противный сырой сквозняк…

– Там, – она показала рукой. – на холме. Я поведу.

Они сопровождали ее плотной толпой. Думали, что она убежит?..

Время от времени она ловила взгляды. И ежилась сильнее чем от ветра. Ничего… ничего… скоро все это кончится…

Наверное, им противна была ее бодрость. Она так радостно и энергично взбирается в гору – чтобы поскорее показать безвестную могилу убитого ею ребенка?!

Она остановилась на вершине холма. Лихорадочно огляделась.