– Черт, я могу попробовать.

Мужчины ударили по рукам. Холлис выдержал почти две недели.

То, что Холлиса уволили из «Кукс Айс-Крим», сильно подкосило Хейзел. К тому времени они переехали из дома Хиллов, и у них уже было двое детей, о которых приходилось заботиться. Их второму ребенку, Гарольду Лоуренсу, исполнилось всего несколько месяцев. Хейзел не работала. Они жили самостоятельно, им нужно было оплачивать аренду и счета, а денег не было. Зарплата из «Кукс» являлась жизненной необходимостью. Это была хорошая работа, которую достаточно непросто найти даже непьющему человеку.

Когда Хейзел и Холлис разговаривали, они обычно ссорились. Холлис частенько где-то пропадал. Через некоторое время он обнаружил, что просыпается на улице в незнакомых местах. Он находил на Хейзел рубцы и синяки и расспрашивал ее о них. Когда она отвечала, что это дело его рук, он испытывал шок. Все члены его семьи стеснялись или боялись его, или и то, и другое вместе. Попытался вмешаться его отец. Он предложил Холлису дать ему несколько голов скота и место для проживания на ферме, пока тот не излечится от алкоголизма. Не сработало. Каждый раз, когда у Холлиса в кармане оказывался хотя бы один доллар, он отправлялся на поиски выпивки.

Хейзел растерялась. Она занималась детьми как могла и при этом пыталась скрыть от мира демонов Холлиса. «Эти мальчики выглядят идеально, словно их вынули из новенькой шляпной коробки с лентами», – говорили ей люди, когда она привозила сыновей в город по делам или в церковь с Ричардом и Бесси Мэй. Она тщательно утюжила одежду детей до такой степени, что можно было уколоться об острые углы. Она вычищала зубочисткой ногти Холлиса-младшего.

ИДЕЯ ПОЛЕВЫХ РАБОТ ПРИНАДЛЕЖАЛА РЕССИ. Она прочла в газете, что на фермах по всей Америке из-за войны не хватало рабочих рук, женщины и дети работали на уборке пшеницы. Правительство давало фермерам деньги на оплату труда рабочих. Десять долларов в день плюс комната и питание. Холлис мог бы заработать больше на заводе по производству деталей для самолетов, но Ресси сказала Хейзел, что обычную работу он не потянет. Собирая пшеницу, он не сможет забрести куда-нибудь и напиться. Ресси прикинула: свежий воздух, поля, солнечный свет, удаленность от кабаков помогут решить проблему и вывести брата на трезвый путь.

Хейзел не дала Холлису ни малейшего шанса сказать «нет». Однажды он ввалился в дом – там его уже поджидали Ресси, Хейзел и Бесси Мэй, как три курицы, готовые заклевать. Чемодан уже был собран. Его сестра даже оплатила билет на автобус.

Вначале Холлис работал в бригаде, которая собирала пшеницу и вязала снопы. Труд был изнурительный. Но так дела обстояли в самых бедных хозяйствах, у которых не было денег на комбайн, способный выполнять наиболее тяжелую работу. Когда его бригада приезжала на фермы с комбайнами, обычно он брал с собой вилы и укладывал снопы на телегу. Остальные члены бригады, должно быть, страшно сомневались в правдивости истории Холлиса. Если молодой белый человек, достаточно сильный, чтобы убирать сено в поле целый день в мучительную жару, не участвовал в войне, то чем он мог оправдаться? С Холлисом сто процентов произошла какая-то история, которую вряд ли можно назвать хорошей.

Первый месяц работы Холлиса на уборке пшеницы стал для него и первым месяцем без выпивки. Работа отвлекала его. Теперь он мечтал просто о холодной воде – и ни о чем больше. В зоне видимости не оказывалось ни одной бутылки спиртного, да и денег у него в кармане не было, чтобы купить, если вдруг что-нибудь найдется. В конце каждого месяца, получив зарплату, Холлис отправлял деньги Хейзел. В дороге выпивка ему была ни к чему. Мужчины и мальчики из бригады спали в сараях на соломенных тюфяках. Семьи на фермах, благодарные за бесплатный труд, готовили им жареных цыплят, ростбиф, галеты с маслом собственного приготовления, угощали горошком и морковью, а иногда даже пирогом. Каждый кусочек был на счету. Единственный прием пищи в сутки должен насытить их на двенадцатичасовой рабочий день.