Я указал на его запястье, где на манжете виднелось темное пятно. На другом рукаве было такое же – метка от перетаскивания тела.

– У вас на куртке кровь, офицер Кроуфорд, – сказал я, уклоняясь от рукопожатия.

Каннингемы не верят в панибратство с правоохранителями.

Кроуфорд побледнел. Посмотрел на свои запястья и тяжело задышал.

– Что с вами? – спросил я.

– Я… гм… не имел дела с таким.

– С мертвыми телами?

– С убийствами, – встряла София.

– Ну, возможно, но давайте пока хранить это в секрете.

Кроуфорд слабо улыбнулся. На снегу он казался туповатым, но вблизи выглядел еще хуже. При виде крови его не только затошнило, он к тому же понял, что по уши увяз в этой истории.

Энди, глядя на Софию, вопросительно произнес одними губами: «Убийство?» Даже в его мимике отчетливо слышался скептический тон. София торжественно кивнула.

– Наверное, я должен спросить, знаете ли вы этого человека? Вы можете опознать его? – продолжил Кроуфорд.

– Это допрос? – поинтересовался я. Я провел слишком много часов за прозрачным зеркальным стеклом, чтобы отвечать на вопросы, не зная, кто их задает и зачем. – Почему бы вам не спросить, кто нашел тело?

Кроуфорд покачал головой:

– Я пока пытаюсь выяснить, знаете ли вы его. Я добрался сюда первым из Джинди, но скоро появятся настоящие детективы, которые составят список подозреваемых и все такое. Но я должен понять: он жил здесь, в отеле, или пришел через перевал. Может, это заблудившийся любитель ночных катаний на лыжах.

– На нем нет лыж, – сказала София.

Я заметил, что она очень бледна – белая, как лежавший на земле снег.

– Да, я понимаю. Сделайте мне одолжение, присмотритесь к нему. – Кроуфорд показал нам на своем телефоне снимок лица покойника крупным планом. Оно было почти целиком черное, включая губы. – Никого не напоминает?

Мы все трое помотали головой. Я не только не узнал этого человека, но и при внимательном рассмотрении понял, что состояние его лица, скорее всего, вовсе не вызвано обморожением. София вдруг вскинула вверх руку и выбежала за дверь. Мы в смятении смотрели ей вслед, пока ветром до нас не донесло отчетливый звук блевания. Мы с Энди стояли и пытались сообразить: если догнать ее, это пойдет на пользу или только смутит бедняжку, а потому оба застыли в нерешительности.

Я задержусь здесь, чтобы упомянуть: мне известно о пристрастии некоторых авторов делать рвоту у женщины непременным признаком беременности. Те же писатели считают тошноту единственным индикатором вынашивания ребенка, не говоря уже об их убеждении, что рвота вылетает изо рта у женщины через несколько часов после удобного для развития сюжета зачатия. Под некоторыми авторами я разумею мужчин. Я вовсе не собираюсь указывать вам, на какие подсказки обращать внимание, но София не беременна, договорились? Ей позволено вывернуться наизнанку просто так, по собственному желанию.

– Хорошо, – сказал Кроуфорд Энди и мне. Он выглядел довольным нашей реакцией на фотографию, похоже, считал свои обязанности по расследованию исполненными и даже как будто стал немного легче дышать, невзирая на близость трупа. – Думаю, пока это все. – Он подошел к скамейкам, покопался на них и нашел открытый латунный замок с ключом. Мы вышли за полицейским наружу, он со скрипом закрыл дверь сарая и завозился с замком. – Я бы сказал вам, никуда не уезжайте…

– …но не можете, – закончил вместо него я.

– Эрнест уже сталкивался с этим, – добавила София, появляясь из-за сарая и вытирая рот. – С трупами, – робко пояснила она. – Но легче от этого не становится.

Кроуфорд тяжело вздохнул. Похоже, он устал. Про себя я заклеймил его как деревенского копа, который бо́льшую часть карьеры просидел в кабинете, закинув ноги на стол, или выписывал туристам вроде Люси штрафы за превышение скорости. Он испытывал, скорее, раздражение и досаду, оттого что привычное течение дня нарушено, труп его, похоже, совсем не интересовал.