Любая тыловая организация – это государство в государстве. Через нее происходит снабжение кораблей и частей продовольствием, вещевым имуществом и финансами. Если в рабочее время на улице военного городка вы увидите откормленного и борзого мичмана, обязательно в новенькой корабельной кожаной канадке (хотя они положены только плавсоставу подводных лодок), то знайте: он наверняка служит где-то на берегу и заведует каким-то складом продовольствия, обмундирования или иного дефицитного имущества. Эти обнаглевшие «хранители связок ключей» открыто пользуются своим служебным положением. А тем, кто служит в плавсоставе, ради благого дела – поддержания боеготовности кораблей и частей – нередко приходится перед ними унижаться и выпрашивать и без того положенное имущество. Особо наглели те, кто выдавал спирт. По неписаному правилу, чтобы получить на складе месячную норму этого специфического расходного продукта, приходилось оставлять смотрителю «шила» до четверти положенной нормы. Если заартачишься, мичман найдет множество причин, чтобы спирт тебе не выдать. Об этом на флоте знали все, но мер никто и никогда не принимал.

Искренне радуясь, что жена теперь при деле, Андрей немного успокоился и с головой погрузился в службу. Молодой офицер на любом корабле ВМФ – штатный козел отпущения, на плечи которого, как принято считать, для его же пользы, возлагается непомерный груз обязанностей. Крылатая фраза из уст начальника: «Горячку не пороть, но чтобы к утру все было готово!» – заставляла дневать и ночевать на борту корабля не одно поколение молодых лейтенантов. Так было и у Андрея. С учетом нарядов и вахт бывать дома удавалось не чаще двух-трех раз в неделю. Ирина вначале по-женски возмущалась и сетовала на нелегкую судьбу жены моряка, а потом вдруг перестала. Более того, иногда, поздно вернувшись со службы, Андрей не заставал супругу дома. Она появлялась к полуночи, объясняя ситуацию необходимостью вовремя сдать на работе отчет или неожиданно случившимся девичником. Андрей относился к этому спокойно и с пониманием, считая, что каждый человек имеет право на общение с друзьями и личную жизнь. Так они и жили, если бы не…

Андрей давно заметил, что по жизни он всегда узнавал то, что от него пытались скрыть. Узнавал неожиданно, по воле случая. Причем это касалось и сущих безделиц, и серьезных вещей. С самого детства, когда родители готовили для него подарок ко дню рождения, он обязательно его заранее нечаянно обнаруживал. То же самое было и в школе, и в период срочной службы, и в училище. Любая тайная акция в силу каких-то непонятных совпадений обязательно становилась для Андрея явной. Наверное, кто-то наверху, в заоблачной выси бесконечного и вечного пространства, словно великий Ангел-хранитель, четко и безоговорочно определял: где, когда и что должен услышать и узнать его земной протеже.

Так получилось и с Иркой. Как-то раз Андрея во главе группы матросов послали что-то получать на склады, находящиеся километрах в трех от расположения флотилии атомоходов. Ехать пришлось в крытом кузове

ГАЗ-66. Несмотря на начало октября, на Севере уже выпал первый снег, и, пока машина петляла между сопок, подводники успели порядком озябнуть. Притормозив у заснеженного КПП, офицер велел матросам выбираться из кузова и идти греться в подсобку, а сам пошел в служебное помещение склада оформлять бумаги.

В прокуренной и душной комнатушке за перегородкой из деревянных реек сидел толстый мичман в кремовой рубашке без галстука и громко разговаривал с двумя сотоварищами, одетыми в канадки и, очевидно, того же звания. В углу комнаты наголо остриженный матрос что-то выстукивал одним пальцем на старенькой печатной машинке.