– Вот что я тебе, сынок, скажу. У тебя светлая голова и есть все данные, чтоб стать настоящим командиром атомохода. Такие, как ты, еще надерут в море америкосам их жирную задницу! Старайся, а я тебе чем могу, помогу…

«Помогал» комдив усердно. Несмотря на чрезмерную занятость, еженедельно находил минут сорок-пятьдесят, чтобы пообщаться со своим протеже. Задавал специфические вопросы, а когда Андрей по молодости откровенно «плавал», по-отечески ворчал, ласково называл «тиной подкильной» и подробно разъяснял суть. Накануне выхода на плановое глубоководное погружение, где старшим на борту должен был идти сам комдив, Батя гордо сообщил:

– Путь от сперматозоида до офицера ВМФ ты, сынок, прошел достойно. Осенью назначим тебя старпомом. Оботрешься в этой собачьей должности, шишек и опыта наберешься, а потом и о командирстве можно подумать. Только не валяй дурака, побольше времени отводи самоподготовке. А то знаю я вас, молодых. Только на берег сойдете, сразу о службе забываете, так и норовите какую-нибудь бабу отловить и отторпедировать!

На самом деле было все иначе. «Женский» вопрос у Андрея был самым сложным. Казалось бы, все идет нормально: он уже не сопливый стажер, а капитан 3 ранга, как-никак старший офицер. Опять же, появилась перспектива роста по командной линии. На атомоходе Андрея уважают, и у него множество друзей-приятелей по всей дивизии. Шесть раз ходил в автономку и по неписаным флотским законам может причислять себя к тем, о ком шутливо и уважительно говорят: «У него задница в ракушках». Но заноза от поступка самого дорогого здесь, на Севере, человека – Ирки – постоянно ныла и болела…

7.

«ПРОСТИ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ…»

… Ирина приехала к нему лишь через год. До этого момента она регулярно сообщала по телефону, что обязательно выберется в следующем месяце. Но время шло, а все оставалось по-старому. Причину данного затяжного воссоединения мужа и жены Андрей выяснил случайно. Как-то, позвонив и нарвавшись на излишне словоохотливую тещу, он узнал, что жена устроилась на работу в какую-то частную фирму, где ей прилично платят, и с приездом стоит повременить. Новость вызвала закономерную обиду: «Меня что, за дурака держат?!» И Андрей перестал звонить в Москву. Прошло еще какое-то время, и Ирина обозначилась сама:

– Андрюша, я ездила в командировку на месяц в Италию. Ты что, обиделся? Твоя кошечка тебя любит, и нет причин для беспокойства и ревности.

В свою очередь Андрей высказал жене все, что думал в тот момент по данному поводу. О ее работе, о их семье, о любви и честности. Пока он говорил, жена молчала, а затем жеманным голоском подытожила:

– Ой, как все запущено! Неужели мне надо объяснять, что это была выгодная командировка, что мне за нее хорошо заплатили и что женщина, как и мужчина, не может существовать без работы?

В сердцах Андрей повесил трубку. При чем тут половая принадлежность? Может быть, Ирка превратилась в завернутую феминистку и мужененавистницу? Он ее любит и желает видеть рядом каждый день. Ведь слово «замужем» подразумевает и соответствующий смысл. А выходит, что его жена находится в стороне от мужа.

Выйдя из переговорного пункта, он почувствовал острое желание напиться. Даже не напиться, а нажраться до чертиков, до потери сознания и пульса, до отключки. Но великая страна после идиотских перестроек, непонятных игрушечных путчей и античеловеческих реформ уже разваливалась на глазах и дышала на ладан. В закрытом городке подводников свободно водки было не купить. Ее приобретали по талонам, отстаивая при этом немалые очереди. А плавсостав, с утра и дотемна проводивший время на службе, не имел даже такой возможности. В цене была «ворошиловка». К имени легендарного маршала сей флотский напиток отношения не имел никакого. Пили корабельный спирт, регулярно поступавший на атомоход для технических нужд и именуемый на флоте «шилом». Поскольку официально для питья «шило» не предназначалось, то корабельные остряки окрестили его вульгарно, но по сути верно: ворованным «шилом», или сокращенно – «ворошиловкой». Каждый уважающий себя корабельный офицер имел в загашнике припрятанную бутылочку «шильца», и, как правило, не одну. Андрей себя уважал, и потому, придя в общежитие, он лихо принял «на грудь».