– Степа, а ты просто бабник. Вот еще одно качество, которое нас объединяет. Умеешь подъехать к женскому полу и его удивить. Хороший комплимент!…Странно, как ты жил со своей женой столько лет.

– Спасибо! Не думала, что меня можно удивить комплиментом. Да еще в поезде. Меня зовут Эльвира.

– Степан.

– Вы кто и куда направляетесь?

Куроедову показалось, что наступает его звездный миг. Он уже представлял себе, как раздевает новую знакомую, и… Мечты развеялись, нужно было что – то соврать. Хотя, в свете нового своего положения, он уже стал привыкать к мысли о себе, как миллионере и значительной личности. Как знаток литературы он быстро вообразил себя положительным литературным героем.

Эльвира смотрела на Степана и видела, как тот приподнял голову и подбородок, сощурил немного глаза и значительным тоном ответил: «Из миллионеров мы. – Еду по делам в Москву. Нужно решить пару вопросов по нефти и газу, – что я несу, промелькнуло у него в голове, – ну а поездом, так это рекомендации службы безопасности, – а, все равно ни черта не поймет, – подумал Степан и спросил:

– А вы куда, и зачем, если это не секрет.

– Из командировки. Работаю в IT компании. «Он мало похож на миллионера. Хотя среди них лохов пруд пруди. Нужно познакомиться. Может, удастся раскрутить мальчика?». – Скоро приедем. Давайте, я вам оставлю визитку, – она ласково смотрела на Семена, чуть улыбаясь красными губами, в виде нарисованной красной чайки.

– Так Степа! Можно констатировать, что ты уже входишь в образ. Получается, ты любитель девушек и врун. Это хорошо. Теперь скорректирую план. Будешь клеить мою бывшую жену. Изобразишь из себя влюбленного юношу. Для нее, это станет экзотикой… Подъезжаем. Походи по Москве, пообедай в ресторане и на встречу.

Семен попрощался с Гала. Ее встречал какой – то господин, с длинными усами, черной шевелюрой и с кольцом в ухе.

Как уже говорилось, в Москве Куроедов не был с начала девяностых. И то, что он увидел сегодня, для него стало полной неожиданностью. Грязное метро прошлых лет зарождения капитализма, превратилось в игрушку. И светло и чисто. Он с удовольствием потолкался в потоках граждан, посидел на лавках перед путями и поездил со станции на станцию.

Поток людской его завораживал, он чувствовал себя единым с толпой. «Все – таки мы стадные животные, – подумал Степан, давая оценку своим новым ощущениям. Там, откуда он приехал, не было такого ощущения быстроты и полноты жизни, которое вам дает большой город. Он почувствовал его громаду. И этот город был для него другой планетой.

Он вышел из утробы метро на улицу. День был светел и чист. Майское небо синело, и было чуть подернуто белесыми, во все небо, полосами. Автомобили всех марок мира плотно двигались по глубоким улицам (дома без просветов тянулись вверх); потоки пешеходов как реки плыли во всех направлениях. Все это смешивалось и представляло грандиозную картину всеобщего движения. Мириады звуков сливались в один великий гул.

«Вот это город, – удивлялся Куроедов, – все, что я раньше видел просто детские забавы. Он похож на большой каменный вулкан, наполненный кипящим составом из звуков, сигналов, шума, цвета и света». Степан был поражен.

Мысли путались. Он понял, что Москва искажает его мысли, рассеивает сознание и все время давит своим величием. Этот город как черная дыра, которая высасывает сознание и делает человека маленьким и никчемным. Тут все поставлено на простую игру – или ты или город. Чей характер сильнее. Многие приезжают сюда как во времена золотой лихорадки на Аляске. Жаль, что везет только единицам. «Москва есть Третий Рим!». И она воплощение божественного замысла, в отличие от Петербурга (в Питере Степан был пару раз). Там все замешано на строгом планировании – великий Петр все задумал и привел план в исполнение. Москва же, чудо на семи холмах, не была произведением человеческого разума и воли. Так думал Куроедов, вспоминая все, что когда – либо читал о Москве.