Внешность у него была, на мой взгляд, весьма импозантной, строгий стиль одежды, но в тоже время одна деталь выделяла его характер. Он был одет белую рубашку, серый клетчатый, пыльный, словно временем он был испачкан, жилет, черные как чернила в классе мистера Брауна, брюки и такой же темный, словно тень фрак. А его туфли, были той самой смущающей меня деталью его образ: рыжие лаковые. Эти ботинки совершенно не вписывались в общую картину этого джентльмена, который будто бы сошел со страниц иллюстраций викторианской эпохи в Англии. Все соответствует, но не туфли. От них исходил такой поток света, словно в них были встроены телевизионные лампочки, при отсутствии таковых. Да и от самого персонажа исходила одновременно и светлая и темная энергия, о чем я сам знаю, но не в силах объяснить откуда. Дополнили его образ ручные кожаные часы с трещинной в стекле. А его голос был настолько чист и высок, будто со мной говорит женщина, которая периодически занижает свой голос, становясь похожей на мужчину. Очень смутное объяснение, но его голос чертовки пластичен, говорит и женским и мужским голосом одновременно и это не вызывает отторжения слуха.

– Кто же вы тогда? – спрашивают я с легкой дрожью в голосе.

– Разве это не однозначно?

Но даже его наводящий вопрос не подтолкнул меня к поиску ответа. Ко всему прочему, я продолжал со страхом смотреть на свое холодное тело, на лице которого застыл ужасный одинокий взгляд, окрашенный в багровые брызги.

– Мое имя…у разных народов…звучит по–разному! Иудеи дали мне имя Аваддон, другие зовут Азраэлем. А для большинства людей я известен лишь как слово, которое несет с собой каждая война… – поясняет таинственный собеседник, не смыкая при этом глаз, смотря лишь мне в глаза.

– Ты…ты – смерть… – тихо говорю я, направляя свой взгляд обратно на самого себя.

– Совершенно верно…так меня называют, когда обвиняют или злятся, когда пишут в газетах или рассказывают в историях. Ангела, что забирает людей…

– Ангел? Что…простите? Я не догоняю… Ангелы – они…хорошие…и не убивают! А людям, по вашему, им не за что ругать? Вы…вы разрушаете человеческую жизнь! – упрекая, во весь голос, тараторил я, перескакивая от фразы к фразе.

– Я? Разрушение? Одумайтесь! Что вы говорите? Я лишь исполняю обязанности, данные мне по неволе своим создателем! Мне никогда не хочется разрушать чью–то жизнь или разлучать близких людей, но такова судьба! – с криком отвечает Ангел смерти, оглядываясь вокруг. – Душа проходит цикл, как и солнце. Утром вы видите его над головой, а ночью его нет…

Я умерил пыл по мере его объяснений. Желание спорить со смертью и так не было велико, а теперь и вовсе испарилось.

– Людям…всегда нужен тот, кого можно обвинить, чтобы самим остаться чистыми… Такова наша натура.

– Это странная черта вашей натуры.

Ангел смерти стоял в метре от меня. Но когда стал спорить со мной, он расправил свои огромные серые крылья, вокруг которых струилось необычное голубоватое сияние. Крылья были настолько огромны, что проходили сквозь стены, словно через туман. Смерть смотрел прямо мне в душу своими серебряными глазами, не стесняясь и не скрывая легкого презрения в мой адрес.

– Разве вы, не лишили себя жизни сами? Я был вынужден прийти, хотя дел у меня много…такие как ты есть каждый день, каждый час и во всем мире. – с уважением продолжает Смерть.

– Нелегко это наверное… – комментирую сказанное я.

– Ангелы сущие…

– Что, вы отправите меня в ад…это же грех с моей стороны?

Он взглянул на меня, словно пытаясь что–то увидеть, найти какую–то нить, хотя возможно, он просто определяет круг ада, в которой бросят меня навсегда. Но внезапно он направил свой указательный палец на меня и громко сказал – НЕТ!