Зал, и без того громадный, казался теперь еще просторнее не только благодаря своим размерам, но по причине отсутствия людей. Стол, освещенный яркими лампами, выглядел весьма рельефно на фоне остальной части помещения, погруженного в темноту У стола – три стула.

«Тройка» с двумя неизвестными появилась минут через десять. Председательствующий вставил в мундштук папиросу и низким голосом сельского дьяка объявил, что принято решение провести оперативный разбор дела, связанного с провалом операции в районе расположения противника.

Неистребимое желание русских создавать по разным экстренным поводам «тройки», «пятерки» и так далее вызывало у Северова внутренний протест.

– Ну что, Северов, рассказывайте, как все произошло. Готовились – храбрились, а как до дела дошло – струсили?

Северов резко ответил.

– Извините, но я такого слова не знаю.

– Ах, не знаете?

В этот момент дальняя боковая дверь открылась, и в зал беззвучно вошел Григорий. Опираясь на самодельную трость, он осторожно сел на ближайший от двери стул и теперь мог без труда разглядывать из темноты освещенные лица сидящих за столом, а также ссутулившуюся фигуру и затылок своего подопечного.

– Думаю, слово «дезертир» вам известно?

– Не только известно, мне довелось присутствовать при расстреле предателей.

– Где это происходило? – ухмыльнулся председательствующий.

– На фронте.

– Где? – председательствующий склонился к правому соседу и что-то раздраженно шепнул ему.

Тот лихорадочно забегал пальцами обеих рук по корешкам папок, грудой сваленных слева от него.

«Не удосужились даже почитать личное дело, прежде чем разговаривать на высоких тонах», – подумал Северов.

В этот момент к столу приблизился Григорий.

– А вы каким образом здесь оказались? Вы же в госпитале? – недовольно поинтересовался старший в «тройке».

– Совершенно верно, но сегодня утром я узнал, что ведется разбирательство по делу, которое я в свое время начинал, и потому поспешил вам на помощь.

Председательствующий всплеснул руками:

– С конспирацией у нас дело из рук вон. Всего пару часов назад принял решение провести разбор, и вот вам, пожалуйста! Всё управление в курсе.

– Я – не всё Управление, я веду это дело и потому несу полную ответственность за всё, что происходит в рамках выполнения задания.

– И что же происходит в ваших рамках? Просветите нас.

Григорий задумался на секунду.

– При подходе к цели самолет попал под обстрел зениток, в результате сильно пострадал корпус. Состояние моторной части оставалось неясным. Но главное, был ранен Северов.

– Летчики сказали, что рана пустяковая.

– Возможно. Но Северов не рассчитывал приземляться во дворе нашего госпиталя, а вполне мог оказаться не в самых стерильных условиях со всеми вытекающими последствиями. Поэтому я приказал, именно приказал возвращаться на базу. Так что все вопросы ко мне.

– Что ж, очень благородно. Однако кому задавать вопросы и какие, мы решим сами.

Дверь распахнулась, и вошел генерал в сопровождении адъютанта.

– О, Федор Алексеевич, здравствуй! Вот, вы где! Возникла необходимость посовещаться по важному делу.

– Да вот решил наконец разобраться с последним провалом под Псковом.

– Похвально. Разобрался?

– Практически да, остались мелочи.

– Мелочи пока отложим. – Он мельком глянул на сидящих за столом. – Вы свободны.

– А вы, товарищ Григоренко, – обратился генерал к Григорию, – отвезете сейчас на моей машине товарища Северова на базу, а себя в госпиталь и постараетесь не покидать его до полного выздоровления. Мы же с Федором Алексеевичем, – и он взял старшего из «тройки» под руку, – пройдем ко мне в кабинет, попьем чайку и погоняем мысли по поводу последних событий.