За три дня работы перелопатили огромное количество информации, но результат не радовал. Точнее, разумеется, среди огромного числа пациентов с подходящими диагнозами в маленьком городе нашлись знакомые трех потерпевших, но у всех из них на момент убийства было алиби, да и каждый пересекался в своей жизни только с одной жертвой, будучи незнакомым с остальными двумя.

Старший лейтенант Константин Малахов, назначенный ответственным за это направление, к концу третьего дня практически пал духом, чувствуя себя Сизифом, поднимающим в гору огромный камень, норовящий погрести его под собой, но тут ему явился ангел. В роли такового выступила свидетельница по убийству в сквере у гостиницы Анна Беседина, позвонившая лейтенанту Малахову по предусмотрительно оставленному им телефону и напряженным голосом сообщившая, что у нее есть некая информация, которая может иметь отношение к делу.

– А может и не иметь? – уточнил Константин, который умел вычленять главное.

– Да, – честно призналась свидетельница. – Возможно, я все это придумала, но мне кажется, что, когда речь идет о таких важных вещах, как расследование убийства, лучше сказать глупость, чем промолчать о важном.

С этим постулатом Костя согласился, тем более что на месте преступления и позже, когда она приходила в отдел давать показания, свидетельница ему понравилась. Маленькая, хрупкая и вся какая-то ладная. У нее было миловидное лицо с огромными глазами, такими темными, что они казались омутами. Выражение этого лица лейтенант Малахов охарактеризовал бы как независимое. Он знал, что свидетельница Беседина живет одна, работает фотографом, хотя имеет высшее юридическое образование.

На взгляд Кости, это казалось странным, потому что людей всех творческих профессий он не понимал и слегка побаивался, в глубине души считая бездельниками. Однако девушка производила впечатление вполне вменяемой и явно состоятельной. Джинсы и майки у нее были весьма приличных фирм, так же как и обувь.

Его наставник и любимый шеф Дмитрий Воронов всегда учил Костю обращать внимание на подобные мелочи и заставил неплохо в них разбираться. Рюкзачок у свидетельницы тоже был кожаный, фирменный и весьма недешевый. Так что то ли она хорошо зарабатывает на своих фотографиях, то ли у нее богатые родители, то ли есть человек, который за все это платит. На определенных условиях, разумеется. На этой мысли настроение у старшего лейтенанта Малахова заметно испортилось.

Что-то вспомнившую свидетельницу он пригласил зайти в отделение, она замялась, и как-то само собой получилось, что Константин пообещал вечером после работы заехать к ней домой, чтобы поговорить о терзающих ее сомнениях за чашкой чая. Он искренне надеялся, что к чаю будет прилагаться еще и бутерброд, потому что за всеми своими бесконечными делами закрутился и не успел днем поесть.

К чаю прилагались и бутерброды с семгой и копченой колбасой, и маленькие пирожные «Корзиночки», и сам чай был таким, какой Костя любил с детства: очень горячим, благоухающим листьями смородины, крепким, сладким и с лимоном. Так заваривала чай Костина бабушка, и больше он не встречал ничего подобного ни в одном знакомом доме, а у Анны Бесединой вот встретил.

– Меня моя бабушка так научила чай заваривать, – серьезно поведала она, когда он высказал свое удивление ее чайным мастерством вслух. – Меня все детство к ней в деревню отправляли на лето, и там мы с ней по вечерам всегда пили чай. Особенно я любила чаевничать после бани, но и в обычные дни она не ленилась священнодействовать над заварочным чайником, а я смотрела и училась. Мама моя эту науку так и не освоила, а я смогла.