Ну что ж. Ему можно простить такие шалости. Мы сегодня под мухой… сегодня мы пили пшеничную водку. Естественно такую гадость – только из уважения к хозяину дома, где мы опять заправлялись на обеде, как верблюды. Подавали на пол плов, виноград, арбуз, дыню. Но в таки-и-и-х количествах. Точно, тут живут (вернее жуют, едят) по принципу верблюда. Только вместо горба откладывается на пузе и во втором подбородке. Где откладывается у меня, ещё не разобрала, то ли на корме, то ли на шее. Штанишки из вьетнамского хлопка пока лезут (представь, даже без мыла). Сегодня я в них собирала хлопок. – Сельхозработы!

Мешок хлопка наполнили. Слева стоит м.н.с. с сумкой для сбора хлопка. Такие выдавали всем.

У нас морковка и др. овощи, а тут – хлопок. Посадили нас на автобус и отвезли на поле. Норма – 10 кг на душу. Хотя колхозники собирают по 80-120 кг. Весь день на солнце и ветру. Лицо теперь горит… Счас буду мазаться кремами. Да, приобщились, как говорится. Растёт этот хлопок, как наша картошка, длинными рядами на огромных полях. Но тут рабочая психология иная, чем у нас на Урале. У нас всё делают на ура!. Убрал – и гуляй Вася. А тут коробочки раскрываются в течение месяца. Вот и утюжат это поле десять раз (и более) по принципу тише едешь, дальше будешь; что не собрал сегодня, соберут завтра… Короче, сбор хлопка выливается в культурно-массовое мероприятие. С обедом у сотрудника, живущего в этом колхозе…

Сбор хлопка проходит весело. Слева направо: бухгалтер, с.н.с., егерь. Фото из семейного архива

Скоро ночь. Опять на небе включит аллах луну. Опять будет выть под окном собака на куче сорго. И я опять засыпая вспомню всех вас, Сергу…

Спокойной ночи. Целую тебя крепко-крепко. Всегда твой Пух."

Ну мы конечно знали, на что шли. Вернее, ехали в туркменский город Ташауз, чтобы работать в научном отделе Капланкырского заповедника.

К нашему приезду заповеднику было уже два года. Там был полный штат. И даже был научный отдел в лице одного начальника. Не хватало только научных сотрудников. Тех, кто будет собственно и работать, исследовать территорию, вести учеты, создавать ежегодную Летопись природы заповедника. Постепенно мы познакомились со всеми сотрудниками, но первые месяцы в основном общались с заместителем директора по научной работе. Это был узбек с обычными узбекскими ФИО: Атамурадов Сабур Атамурадович. Он не имел биологического образования. Да и высшего образования не имел. Но он был коммунистом. И возглавлял партийную организацию заповедника.

Научный отдел в 1982 году в пустыне. Начальник в форменной фуражке. Я – справа от него.

Поскольку в Министерстве охраны природы в Ашхабаде в наш приезд работали и даже руководили отделом заповедников европейцы с научными степенями, то с нашего заповедника требовали отчёт о проделанной работе. Главным отчетом была Летопись природы. И мы даже получили в руки летопись за прошлый год. Целый рабочий день мы веселились в конторе, читая про китообразных в пустынном заповеднике и другие плюшки. Это был переписанный учебник зоологии для шестого класса. Видно у Сабура Атамурадовича был школьник подходящего возраста из его многочисленных детей.

Чтобы расположить к себе человека, в Средней Азии приглашают в свой дом, кормят пловом, угощают чаем с лепёшкой и конфетами. Понятно дело, наш начальник представлял, что ничего научного он не сотворит, в поле не поедет работать, но начальником надо остаться. Поэтому как-то раз пригласил в гости. Мы сидели на полу веранды на кошмах, а из дверей дома то и дело выбегали ребятишки, и их было не меньше десятка разного возраста. Атамурадов щедро раздавал детям конфеты. Тогда Володя спросил: "Сабур Атамурадович, это всё Ваши дети?" . Тот ответил: "Тут и мои, и старшего сына." "А как вы их не путаете, ведь их так много". "Я их знаю, вот этот мой, этот тоже мой, этот старшего сына, а этот… А! Жена знает".