Володя насмешливо взглянул на Турецкого.

– Прокурорские сюда носа не кажут. Ты думаешь, чего я ушел? Устал лбом об стенку биться. Была такая история: я в отпуск ушел, а они состав с машинами грабанули. Целый состав! Можешь себе такое представить? Наше отделение шуршит, рабочее рыло делает, мол – мы всех найдем. Приезжаю из отпуска, а у меня под окнами одна из этих тачек ворованных стоит. В подарок! И зам мой, ну, ты знаком с ним, на такой же по станице разъезжает! Я давай разнос чинить, в район звонить, а мои же… мои же!!! Мне говорят: «Ну что ж ты, Володя, зачем ссоришься…Не забывай, у тебя же племянница…» И я ушел…Думал, в покое оставят. Только вот теперь ты объявился. Непонятно зачем…

Он ухмыльнулся и заглянул Турецкому в глаза, дыхнув на него перегаром:

– Может, ты тут устроишь прокурорскую проверку?

– Не могу…У меня тоже погон уже нет. Зато есть одна идея…Говорил же, давай все обмозгуем.

– Позвонишь в Москву бывшим соратничкам? – не сдержался от колкости Володя.

– Нет, этого я делать не буду. Слишком много придется им объяснять. К тому же – зачем беспокоить таких важных людей из-за мелких неприятностей?

– Ха, мелкие неприятности… – проворчал Володя. – Все думают, шо ты убил человека. Вот тебе и мелкие… Скажи просто, шо ты не хочешь опозориться перед своими. – Он рассмеялся: – Когда тебя спасать приедут…

Турецкий проигнорировал ехидную реплику.

– Ты мне лучше скажи, начальник, кто такой Кудря. Знаешь его?

– А, ворыпаевский…Ну знаю. А ты откуда про него слышал? Ты смотри, какой прыткий, всего ничего здесь, а уже сколько бывших моих подопечных пробил.

– Видел сегодня вечером. Вместе с вашим Бэмби. Так, рассказывай мне про этого Кудрю, про его друзей и про их отношения с вашими ряжеными. И не стоит забывать и про твоих бравых бывших соратников. И вообще – опиши криминогенную ситуацию.

– Ты чего надумал? – Володя откинулся на диване и испытующе взглянул на Турецкого.

– Да прикинул, что топор и карабин вряд ли помогут в данной ситуации. Уж очень много оружия у вашей братвы. Вот пускай они этим оружием все друг друга и постреляют.

Володя вытаращил глаза:

– Войну собрался развязать?

Турецкий улыбнулся и кивнул.

– Ага… Елену Прекрасную я уже нашел…

– Я те дам Елену Прекрасную! – вскинулся Володя и сердито посмотрел на Турецкого.

– Да ты не волнуйся. Я не про Ленку. Это образное выражение. Елена Прекрасная была поводом к Троянской войне.

– Ты не умничай, я университеты не кончал. Говори прямо, шо за мысли у тебя в голове. Я намеков не люблю.

Турецкий молча полез в карман и достал мятую бумажку.

– Где у вас тут сортировочная станция?

– Чего? Тебе зачем?

– Сейчас расскажу. Только ты сначала пойди во двор и вылей на себя ведро воды. Чтобы взбодриться. А то ты, по-моему, ни хрена не соображаешь. Сейчас в тебе только злоба. А нужна ясность ума! – поучительным тоном изрек Турецкий и похлопал Володю по плечу. Тот сердито сбросил руку гостя, но во двор пошел, предварительно аккуратно повесив китель на стул. Лена сидела напротив мужчин и только переводила взгляд с одного на другого, не вмешиваясь в разговор. Лицо ее было озадаченным.

Димон разлегся на диване в сарайчике, который отец много лет назад слепил из подручного материала, и дымил сигаретой, как паровоз. В тяжелой голове проносились события нынешней ночи, он злобно сплюнул, вспомнив, как Лена наставила на него карабин. Взгляд его упал на афишу, где голая парочка прижалась друг к другу, рекламируя заморский загар. В последнее время каждый раз, когда он смотрел на эту картинку, представлял себя и Лену, но гнал эти мысли, потому что Лена была такой недоступной, недосягаемой, как-будто жила на другой планете. И он относился к ней трепетно, не подозревая, что она может быть и другой – резкой, грубой, отчаянной, как сегодня…Вся в своего дядьку, такого же долбанутого, у которого крышняк рвет, когда он видит несправедливость. А у каждого человека своя правда. Так что со своей правдой мент теперь, как простой селянин, горбатится на своем нищенском хозяйстве, и нет ныне ему почета, как бывало прежде.