А надо вам сказать, что долина реки Урал, почти от города Уральска и до Атырау – это самое гиблое место на земле. Даром что могучая река течет, но через триста-пятьсот метров от поймы в обе стороны – не степь и не пустыня, что-то такое почти мертвое, с чахлой травкой кустиками.

Отвлекусь по этой же теме. Нас, директоров, как- то собрали в горкоме, велели взять шефство над районами, мне досталась Казталовка. Это километров двести с гаком вниз по Уралу и далеко вправо – более богом забытого места не видел. И люди там под стать убитой солнцем и солью земле – маленькие, черные, кривоногие. У женщин – сплошь анемия. И так во всем, хотя впечатление у меня всего лишь разовое, от одной поездки. Подъезжаем, например, к акимату, а там, где положено, стоит статуя… пингвина. Подъехали ближе – нет, все-таки, вождь мирового пролетариата, но росточком как раз в две трети человеческого, к тому же пальтишком сзади упертый в постамент – для устойчивости. Издалека, да глазами приезжего – натуральный пингвин.

И там же видел Сталина… с автоматом. Ближе подъехали – нет, просто памятник солдату, но как-то сильно смахивающий.

И еще отвлекусь: город Уральск – единственный во всем социалистическом лагере областной центр, в котором Ленин перед обкомом указывал путь в коммунизм не правой рукой, а – левой. Потому что в каноническом варианте ему бы пришлось направлять коммунистов и беспартийных прямо в сохранившийся на той стороне площади христианский храм, хоть тогда и не действующий.

Это – сам свидетельствую. Говорят, где-то был еще Ленин с кепкой на голове, и еще одной в руке, но, скорее всего, это уже враги придумали.

Так вот, дав воду и жизнь правобережью Урала, Иксанов задумал сделать тоже и для левого берега. Но разрешения на забор воды из великой осетровой реки Минводхоз СССР – там была специальная на этот счет контора (тоже бывать приходилась) – насмерть не давал, при всем авторитете хозяина Уральского обкома. Тогда он делает запрос: а из Кушума – можно? Речушка с таким названием ни в каких союзных охранных реестрах не числилась – пожалуйста!

И вот началась великая стройка по забору уральской воды из правобережного Кушума для переброски ее на противоположный левый берег. Та самая недостроенная мощная насосная и гигантский пилон-акведук над рекой.

Конец такой: кто-то на Иксанова в Москву стукнул, там возмутились, и Алма-Ата готовила уже снятие. Но он направил Брежневу секретную записку: дескать, это для отвода глаз, на самом же деле он строит переправу для тяжелых танков, они все сосредоточены в центральной части, с Китаем же отношения становятся все хуже, а подходящих мостов по всему Уралу (это – правда) нет.

И перед самым почти снятием пришла телеграмма от Генсека: поздравлял с успешным вводом стратегического объекта. Вопрос был исчерпан, но переброску уральской воды через Урал, от греха подальше, заморозили.

По ходу развала 1992–1993 годов Верховный Совет и правительство целых три раза затевали написание антикризисных программ. Меня включали во все группы. Наиболее организованной была последняя попытка: нас вообще изолировали – завезли, с уговором, что на две недели, в правительственную резиденцию по Ленина, там, где «до Медео 5000 метров». И как последний привет с воли организовали по приезду ужин, неосторожно поставив и коньяк. С утра к созданию антикризисной программы кое-кто не приступил, оказалось, на все последующие дни. В частности, Ержан Утембаев, назначенный впоследствии заказчиком убийства Алтынбека Сарсенбаева. Он и еще с один парень, впоследствии побывавшим министром экономики. Мы поначалу удивлялись, потом негодовали, пытались взывать к их совести – бесполезно. Думаю, это была такая попытка уйти от работы, непонятной и непосильной.