– Не факт. Но за фуру получил бы страховку, это точно, а тебе дешёвый памятник за счёт фирмы, и то в случае, если бы твой труп нашли. Поэтому делай, как говорю: пост, звонок, болезнь и домой. Ничего не видел, никого не запомнил. Ну всё, бывай. А про меня вообще забудь. Совсем. Очень тебя прошу, – для убедительности Георгий ещё раз встряхнул водилу за ворот.

С трассы он сворачивать не спешил, какое-то время следовал на джипе за фурой слушая рацию и оценивая обстановку – всё было спокойно. Сейчас он отступал от привычных стереотипов: следовало бы убрать всех свидетелей, в том числе и водилу, а фуру сжечь, уничтожив следы. Но так он поступил бы на войне. Сейчас же режим функционирования другой и его миссия частная. Кроме всего, пока ещё был шанс избежать лишнего шума, а вот сгоревшая фура была бы ненужным концом нити, за который ухватятся сразу и ещё неизвестно, что там вытянут. Так что он просто выбрал наиболее оптимальный вариант.

Убедившись, что Жека уверенно держит курс на пост ДПС, не стал дольше испытывать везение и свернул на просёлок, уводящий от трассы южнее. Местность основной операции он изучил хорошо, по спутниковым снимкам недельной свежести, поэтому визуально представлял, где сейчас находится и куда нужно держать направление. Миновал лесной массив, светлеющий голыми берёзовыми стволами в не по осеннему тёплой лунной ночи, оставил по левой стороне огни старого села Ключёвка и проскочив полями свернул на едва заметную, заросшую травой дорогу – надо было пообщаться с пленным, да и от груза пора избавиться.

Дорожка привела его на старую, забытую и заброшенную пасеку. Когда-то тут стоял крепкий омшаник, от которого остался теперь лишь приличного размера котлован, а с краю поляны виднелся фундамент от давно разобранного дома или избушки. Не обращая внимания на сдавленные мычания, доносящиеся с багажного отделения, Георгий обошёл поляну, внимательно присматриваясь к местности и, убедившись, что она как нельзя лучше подходит для предстоящей беседы, вернулся к машине. Открыв дверь багажника выволок наружу извивающегося Жилу. Следом выдернул из салона уже успевшие закоченеть трупы, бросив их на землю рядом с пленным. Наконец уделил внимание и ему.

Первым делом подтащил за воротник к старой берёзе, стоящей у края поляны, рядом с остатками каменного фундамента. Прямо под берёзой виднелся огромный тёмный конус муравейника. На него Георгий и усадил своего собеседника, без церемоний зафиксировав его корпус и голову к дереву позаимствованной в джипе буксировочной лентой. Затем располосовал ему мокрые штаны финкой, обнажив мускулистые волосатые ноги, и разворошил палкой муравейник – за дело, уважаемые.

Когда уже готовившиеся к зимней спячке муравьи выслав разведку убедились в нападении на свою крепость, из глубин двинулись полчища насекомых, принявшихся свирепо рвать в темноте сучившее ногами тёплое тело. Уловив, что настал подходящий момент для беседы, Георгий слегка ослабил собеседнику кляп, предоставив возможность к общению, и, подсвечивая себе найденным в джипе фонариком, приступил к прояснению некоторых интересующих его моментов.

Если убрать матерщину, ругань и угрозы сходившего с ума от укусов и касаний насекомых Жилы, то суть его ответов на заданные вопросы была такова: на фуру вот буквально вчера их навёл Бык, тот старший, которого Георгий упокоил за рулём. У Быка есть шмара, которая гадает на картах, с ней он делает расклады. В этот раз по картам вышло, что есть шанс кинуть лохов на бабки. Даже цифры там какие то были: три, пять и восемь. Фуру приметил сам Бык на стоянке, груз был смачный, водила один, всё в цвет. Пасли фуру от Тольятти, по дороге они с Быком и Рэмом решили не только груз забрать, но и саму фуру тоже, а водилу кончить. Потом груз толкают, фуру продают дагам, всем по доле, а Быку вдвое, за наколку. Про пассажира не знали и про охрану речи не было.