В XVII в. ряды донского казачества пополнялись главным образом за счет выходцев из России. Преобладали выходцы из низов русского общества и из мелких служилых людей. В этническом отношении преобладали казаки русского происхождения. Постоянно жили запорожцы, особенно в нижних городках. Кроме русских и украинцев, среди казаков было немало татар и ногаев. С середины XVII в. началось проникновение на Дон калмыков.
Заметное развитие получила у донских казаков семейная жизнь. Женами казаков были как русские женщины-казачки, так и мусульманки, в т.ч. пленницы, положение которых напоминало положение рабынь. В связи с развитием на Дону семейной жизни стали появляться потомственные казаки». Н.А. Мининков
Казачий Домострой
«Где бы мы не были, мы крепко держимся наших казачьих обыкновений. Поэтому нас можно истребить, уничто- жить, но победить нас, изменить – нельзя… Пока в наших жилах течет казачья кровь, никакая рево- люция, никакой коммунизм, никакие гонения и лишения не изменят нашей духовной сущности, не изменят наш воль- ный свободолюбивый дух, не вырвут из наших душ любовь к свободе, к справедливости, законности, к вере в Бога, не вырвут веру в святость человеческой жизни и личности…»
Елатонцев С.Г. / 1886-1955 гг./ (1)
Долгие годы в школе нам вдалбливали презрительное отношение к самому понятию «домострой». Это отношение к нему начало складываться в дворянской, а потом в разночинной среде, под влиянием западных, в первую очередь протестантских, а затем французских революционных идей. А ведь «Домострой», впервые составленный при Иване Грозном, стал огромным культурным достижением России, поскольку в нем закреплялись и регламентировались наиболее рациональные, проверенные веками, традиционные отношения в семье. Под руководством Церкви из всего многообразия обычаев и традиций отбирались наиболее гуманистические и наиболее пригодные к русскому пониманию и быту. Не случайно «Домострой», как главная книга для семейного пользования, дожил в России до XX века,
Однако, казаками давно сказано: «Писанный закон умирает». Можно развить эту мысль так: во-первых, раз народный обычай или традиция фиксируется, значит, они уже не общеприняты (на живой обычай не обращают внимания, так как он повсеместен и сам собой, разумеется; во-вторых, раз и навсегда закрепленный письменно, он останавливается в развитии и может быть точно так же, только письменно, отменен или заменен на новый, в то время как в обычае живом изменения происходят медленно, незаметно и не вызывают ни недоумения, ни сопротивления. И, наконец, обычай, возведенный в степень государственного ЗАКОНА, неизбежно вызывает желание ему противоречить.
Казаки не имели письменного домостроя, но он существовал и был неоспорим, как руководство, избавляющее от многих лишних забот и проблем, обременяющих создание и существование семьи.
«Бронеходы»
– А как вы отличаете кто казак, а кто не казак?
– Вы африканца от вьетнамца отличите? И я тоже. У казаков и других европейцев не так явно, но разница то есть.
Апрельским вечером 1990 года у меня в квартире раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, вы – казак?… Я тоже…
– Так приходите!
– Иду! Я уже внизу у парадной стою!
Вошел подтянутый, нарядно и дорого одетый, типичный, как из альбома «Типы донских казаков», низовской казак, с дюжиной пива в авоське и букетом роз. Пива я не пью. Розы – жене. Но я его опознал. Неделю назад, с замирающим сердцем, я видел его по телевизору в коротеньком сюжете об образовании Московского казачьего землячества, основанного Гарием Леонтьевичем Немченко, которого я знал по Союзу писателей. А это был Александр Гаврилович Мартынов. Так мы встретились впервые, и жизнь моя более чем на десяток лет резко переменилась, став, пожалуй, самой яркой, но и самой мучительной частью моей биографии.