Месяц выплыл в небо.
Я устал ужо брехать,
Отдохнуть мне треба.
Што, опять собрался в бой?
Положи-тка палку,
Мы жа думали с тобой
Завтра на рыбалку.
В хату геть и на бочок,
Разбужу поране.
Про подсолнухи молчок
Мамке и бабане.
Поединок
Наш донской герой Бакланов
Получил худую весть —
Лучший снайпер басурманов
Обещал его известь.
– Да, видали мы такого! —
Усмехнулся атаман,
Штуцер взял у вестового
И намётом на курган
Грянул выстрел из засады,
Горца дрогнула рука,
Просвистела пуля рядом,
Не задела казака.
Снова промах! Что за дело?!
Знать, Господь хранит орла.
Пуля тело не задела,
Только бурку порвала.
У Джанема сдали нервы,
Стал он целить в третий раз,
Но пальнул Бакланов первым
И попал ему меж глаз.
Громовым «ура!» встречали
Победителя в полку,
И «якши, Боклю!» кричали
Даже горцы казаку.
Во время рубки просеки через Качкалыковский хребет Бакланов, знавший, что знаменитый горский стрелок Джанем обещал убить его, когда он станет на обычном месте на кургане, все-таки в обычное время поднялся на холм и, когда дважды промахнувшийся Джанем выглянул из-за горы, из штуцера в лоб убил Джанема наповал.
Когда Бакланов повернул коня и стал спускаться с кургана, войска, бывшие свидетелями этого оригинального поединка, приветствовали его громовым «ура». Сами горцы оглашали воздух неистовыми криками: «Якши, Боклю!»
Гербовый жеребей
(по мотивам казачьей легенды)
– Ну шо, куженята, хотите ещё?
Тады подвигайтесь поближе,
Послухайте, как Емельян Пугачёв
Захватывал крепость Камышин.
Такая преграда в пути – не пустяк,
Мешает идтить, как на гузне чиряк.
А тута бяда – крепостной гарнизон
О рейде Емелиной рати
Был загодя кем-то, кубыть, упреждён,
А энто для штурма некстати.
И как ить прознали (хватило ж ума!),
Шо боезапасов у войска нема?
Пришёл Пугачёв, а оне начеку,
ЗарЯжены ружжа и пушки.
Куды же суваться таперь казаку?
Тут пики и сабли – игрушки.
Хучь с крепости дражнятся ахвицерА,
Дык, с саблей не выйдешь напротив ядра.
А те изгаляются – Эй, голытьба!
Нужна ли свинцовая каша?
Чегой-то не слЫшна сегодня пальба? —
А следом и местная стража
В угоду начальникам-ахвицерАм
Сымает порты, шоб показывать срам.
И што тут робыть? Коль в атаку побечь,
Достичь не получится вала.
В зародыше штурм остановит картечь,
И вновь начинай всё сначала.
Мовчат пугачёвцы, досада берёт,
Да тольки идтить невозможно вперёд.
Сие непотребство сурово смотря,
Иваныч покликал Ивашку
Творогова, главного их пушкаря, —
Ты што жа, хвати тя кондрашка!
Пошто не потешишь хвастливых господ?
Пошто не закроешь их пакостный рот?
Гляжу я, Ивашка, твои пушкари
Гуляют чегой-то без дела.
Мотри у меня, я ить на раз-два-три
Башку отделяю от тела.
Давай-ка картечью стволы заряжай,
Да тех, гологузных, слегка попужай. —
Ивашка ответил – Дык, ежли б могли,
Умыли б давно супостатов.
Вот тольки заряды мы все извели,
Когда штурмовали Саратов.
Чугунные ядра, картечь, жеребей
Оставили там, атаман, хучь убей! —
В раздумье нахмурил чело Емельян —
Расклад по всему нехороший,
Но взяли в Саратове крупный дуван,
Подводы каменьев и грошей.
А ну-ка, Ивашка, немедля ответь,
В обозе у войска имеется медь? —
– В Саратове взяли немало добра
(Иван гордо выпрямил плечи),
Возов десять меди, один серебра,
Да где на них купишь картечи?
Богата казна, тольки в энтой глуши
Заместо товара предложат шиши. —
Тут батька прикрикнул – А ну, не юли,
Ить мы рождены казаками!
Давай, заряжай, да из пушек пали
Целковыми и пятаками.
Коль грошей богато, чего их беречь?
Они – жеребей, и они жа – картечь!
– Дык, жалко! Оставь хучь бы воз, атаман! —
Пушкарь попросил Емельяна.
– Сполняй приказанье! И помни, Иван,
Мы бьёмся не ради дувана.
Повёл за собою в поход я народ