Найд картинно вздохнул и продолжил пить лимонад. А я, в ожидании ужина, скользнул взглядом по посетителям. Два мужика в костюмах и в распущенных галстуках, то ли бизнесмены, то ли чиновники. Трут что-то о делах, даже стейки свои не доели, зато графин водки уже пустой. Парень с девушкой. Парень волнуется, девушка кокетничает. Компания мужиков и женщин, всем около тридцати, все очень разные, но явно хорошо знакомые, шумные. Одноклассники встретились? Кваzи средних лет, сидит с живой женщиной, едят стейки… Кваzи? Стейки?

– Найд… – сказал я негромко. Но интонацию он понял, сразу напрягся, стрельнул глазами по сторонам. – Если что – держись за моей спиной…

– Ты чего, пап? – спокойно спросил Найд.

– Кваzи лопает мясо, – сказал я, глядя на немыслимое. – Филе-миньон. «Рэйр».

Найд вздохнул и пихнул мне по столу меню, которое официанту не удалось у него забрать.

– На последней странице.

Я опустил взгляд вниз.

Да, на четвертой странице короткого, на два листа, меню был раздел, нарочито безграмотно озаглавленный «Кваzи – без бояzи». Раздел вегетарианских стейков.

– Там соя всякая, капуста, свёкла, – сказал Найд. – Многие такое лопают, ну, они же помнят, как раньше мясо ели, да и выделяться в обычных ресторанах не хотят. Ты чего, папа?

Я махнул рукой, неловко улыбнулся.

Но Найд вдруг напрягся, куда сильнее, чем услышав мой обеспокоенный голос.

– Тебе тоже… сказали?

– О чём?

– Ну… мне Вероника… – Он замялся. – Она сказала, что несколько кваzи сошли с ума. Стали мясо жрать, даже людей покусали. Она предупредила, что если вдруг начнёт странно себя вести или ещё что – надо убегать. Даже от неё. Потому что никто заранее не знает, сойдёт с ума или нет.

Вот так секретность!

Каждая девчонка-кваzи в курсе того, что происходит.

– Что она ещё говорила? Какие ещё странности?

Найд покачал головой. Значит, про древних восставших информация ещё широко не разошлась.

– Вероника всё правильно тебе сказала, – признался я. – Не стоит лишний раз бояться, но если что…

– То убегаю, – согласился Найд. – Понял, не маленький.

Разговор не помешал нам доесть стейки, а Найду – даже попросить себе мороженого. Я взял кофе, хотя предпочёл бы ещё порцию виски. Ещё раз оглядел ресторан. Все ели и пили в своё удовольствие. Кваzи с живой подругой жевал фальшивый стейк. Юноша что-то горячо говорил подруге, та млела от его слов. Два бизнесмена заказали ещё один графин водки.

Никого подозрительного.

– Ты скучаешь по Насте? – неожиданно спросил сын.

– Да, – ответил я.

– А по маме?

Я помолчал. Трудный вопрос. Когда дети начинают задавать трудные вопросы, это значит, что они уже выросли.

– Да.

– Больше, чем по Насте?

– Не знаю. Одинаково. Сашка, на такие вещи невозможно ответить.

– Ты сказал, что не можешь теперь с Настей… жить. Когда она стала кваzи. А с мамой?

– Она умерла.

– Ну и что? – Найд искоса смотрел на меня.

– Она насовсем умерла.

– А если нет? Если она стала как Настя?

– Не знаю. Не могу этого представить.

– Значит, ты по ней больше скучаешь, – сказал Найд. Вроде бы удовлетворённо, но почему-то и с огорчением. – С Настей ты не смог жить, а про маму не знаешь.

– Я бы очень хотел, чтобы она была жива, – сказал я. – Пойдём?

Мы вышли в светлую питерскую ночь. Впрочем, сейчас она не была такой уж светлой, облака и накрапывающий дождик никуда не делись. Мы дошагали до улицы имени старого казахского акына, Найд то забегал вперёд, то вдруг возвращался и брал меня за руку, будто маленький. Уже на лестнице он спросил:

– Папа, я тебе не мешаю?

– Чем?

– Ну… вообще. Жить. С женщинами встречаться.

– Нет-нет, – сказал я, неожиданно смутившись. – Всё в порядке. У меня есть время на личную жизнь.