– А где сейчас дочь Монтенегро? Что стало с Агатой?

– Э-э, ну-у, – замялся Аян.

– Так что? – спросил в нетерпении я.

И тут в комнату, несясь со скоростью молнии, вбежала собака, а вслед за ней маленький, скорее всего, двух годовалый мальчик, а за ним зашла миниатюрная девушка, приговаривая:

– Кайл, ну куда ты бежишь, папа занят у него дела, – и тут я просто выпал в осадок, это была Агата собственной персоной.

– А всё, я понял, – подмигнул я прибывшим в кабинет. А Агата завидев меня, кинулась в мои исключительно братские объятия, и я услышал, как она радостно всхлипывает.

– Агата моя жена, ее тоже опоили зельем, и она слепо доверяла своему отцу. А это наш сын Кайл, – показывая на малыша, говорил мне Аян.

– Не суетись брат. Зачем ты мне это всё говоришь? Я всё верно понял. И я польщен, что своего первенца ты назвал моим именем. Это же круто у меня есть племянник и невестка. Я счастлив, что всё так обернулось, – улыбнулся я всем присутствующим, но они, почему-то очень странно на меня поглядывали, даже Агата отстранилась, – Что-то не так?

– Всё в порядке, тебе нужно одеться, – говорил отец, одновременно доставая из шкафа халат.

– Нет, вас что-то беспокоит, скажите мне, – накинул я протянутую мне вещь.

– Дело в том, что… – начал Аян.

– Я сам скажу ему, – подал голос отец.

Вдруг в кабинете остались мы вдвоём, он предложил мне сесть, это мне очень не понравилось.

– Мы рассказали тебе только часть истории, это ещё не всё.

– Не тяни, па, – стоило, так сказать, на его лбу появилась глубокая морщина, я ничего не понимал, а именно его реакция была мне не ясна.

– Когда Калеб Монтенегро приказал тебе меня убить, ты не убил меня лишь потому, что, ты… ты не мой сын Кайл, – тяжело вздыхая, говорил он.

– Это не правда, да? – нервно рассмеялся я.

– Правда. Дай мне закончить, – видно ему тяжело давались эти слова, он продолжил. – Как потом выяснилось, почти двадцать пять лет назад, моя жена Камилла потеряла ребенка, она помогла тем людям, которых любила, забрала их дитя, но это осталось ее тайной, даже от меня.

Сейчас я вспомнил, как в семнадцатилетнем возрасте сидел у постели женщины, которая меня вырастила и воспитала, она пыталась мне что-то рассказать, признаться в чём то, но не успела, она скончалась. Мне стало вдруг все ясно.

– И… и кто мои родители? – не узнавая своего через чур спокойного голоса, спросил я. В душе у меня все рвалось на части.

– Советник короля Лангомии – Филипп Алэйстэйр и сестра моей жены – Каталина Розари, – я суетливо соображал, выходит мая мать, та женщина, которая из-за любви к чародею отказалась от престола Маньянии. Я ощущал гнев, злость, а Адриан продолжал. – Ты должен понять, что родился в неспокойное время, тебя могли посчитать угрозой, в твоей крови ген заклинателя и чародея, поэтому твой отец спрятал тебя здесь.

– И поэтому не проявлял никаких усилий, чтобы увидится со мной? – раздраженно спросил я.

– Не будь ребенком. Филипп не мог поступить иначе.

– Не защищай его. Мне всё равно кто он, я его не знаю. Мой отец ты, им и останешься, точка.

– Кайл! Не говори так…

– Разговор окончен, моя комната всё там же? – Спросил я, меняя тему. В ответ «я узнал правду и всё равно он мой отец», кивнул.

Словно меня пчела ужалила, я выскочил из кабинета и направился в своё пристанище, мои покои. Всё здесь было нетронутым, будто поставлено на паузу и ожидало хозяина.

Это было ужасно, чувство предательства жгло меня, разъедало изнутри. Я метался по комнате как загнанный в клетку лев, свалил вазу с цветами со стола. Внезапно, смотря на цветы, я вспомнил Давину, ее любовь к растениям, спокойствие, в которое меня приводили ее объятия. Вздохнул. Выдохнул. В конце концов, я не подросток, чтобы так реагировать. Я должен успокоиться. Подумать. Чем больше я думал, тем сильнее ощущал боль. Боль от того, что те люди, которые мне так дороги, которых я так люблю, люди которых я считал своей семьей, мне никто, они не мои родные. Я закрыл глаза, вспомнил, как рос, мою голову посетили разные воспоминания, добрые, весёлые и не очень. Нет. Мне не важно, кто мои биологические родители, я не перестану любить семью короля Шаррона несмотря ни на что. Постепенно, я приходил в норму. Меня немного успокоила мысль, что Аян мой кузен, и я имею хоть какое-то отношение к этой семье. Я принял решение, что не буду преждевременно судить о своих настоящих родителях, нужно выслушать и вторую сторону.