Отец удовлетворенно кивнул:

– Заставила при поваре дегустировать еду для щенка?

– Да. Сказала, что обеих девочек теперь ежедневно жду с едой три раза в день в своих покоях. И если со щенком что-либо случится по его вине, или по его недосмотру, или от любого другого злоумышленника, то он знает, кто пострадает в первую очередь.

– Не наказала его?

Я пожала плечами:

– Он же не выполнил приказ Анисии, она его с лихвой накажет. Пусть лучше он ее ненавидит, чем меня.

– А служанку?

– Решила пока подождать, ожидание наказания выматывает сильнее, чем само наказание.

Легард, смачно причмокнув сигарой, выпустил кольцо дыма:

– Я доволен, так, глядишь, и во дворец нестрашно будет тебя отправить.

Я прищурилась:

– То есть то, что Анисия приказала повару подмешать в еду отраву, ты не отрицаешь.

Отец пожал плечами.

– Я не отрицаю, это вполне в ее стиле, но и не утверждаю, доказательств пока нет.

– То есть ты ее НЕ накажешь? – сделала ударение на частице НЕ, пытаясь интонацией показать меру своего недовольства.

– И лишить тебя такого чудесного учебного пространства? – он усмехнулся и наконец потушил сигару. – Конфликт, Кая, – это одна из основ развития чего-либо. Особенно личности, в особенности личности правителя. Либо тебя сожрут, либо ты станешь сильнее.

– А как же любовь к своему ребенку, его защита, попытка сохранения рода? – мой голос зазвенел от раздражения. Отец откинулся в кресле, переплел пальцы рук, не спуская с меня внимательного взгляда:

– Так я и выражаю к тебе свою любовь. Я учу тебя, делаю сильнее. Показываю, может, чересчур жестко, что ты можешь справиться с теми трудностями, которые, на первый взгляд, непреодолимы. Ты ведь родилась княжной, к тебе всегда будут более высокие требования, – он тепло улыбнулся, смягчая суровость слов.

Мне требовалось особое усилие, чтобы сдержать раздражение и не ответить что-то резкое.

– А как насчет ночного происшествия, это тоже учебное пособие было?

Отец посуровел.

– Я с этим разбираюсь, тайная канцелярия ведет расследование.

Я молча положила перед ним выписку из книги о жгутовом цвете.

– Это если вы вдруг еще не вышли на эту информацию.

Князь кивнул. Мы помолчали.

– Пока ничего непонятно, но ясно, что покушение, точнее, такое впечатление, что два разных: тот, кто подбросил тебе траву, – это один человек, а тот, кто отравил стражника, – второй. Пока еще мало данных.

– Анисия, конечно же, ни причем, – едко буркнула я.

В руках отца хрустнул карандаш.

– Я не разбрасываюсь беспочвенными обвинениями и тебе не советую.

Снова повисла пауза, я неуютно поерзала на стуле, с отцом мы сорились редко.

– Иди, льдинка, – вздохнул он, махнув рукой. Молча встала. – Обвинить – много ума не нужно, доказать вину – вот где сложность, – чуть усмехнулся Князь, уже взяв в руки новые бумаги и не глядя на меня. Я не стала отвечать, так же молча вышла из кабинета.

Ярость тугим комком свернулась внутри и требовала выхода. Идущая навстречу служанка шарахнулась в сторону, повернула обратно вышедшая из-за поворота придворная дама Анисии, отвел взгляд стражник.

Я сбавила шаг, очень жаль, что тренировка у меня не сейчас, может, хоть на энергии глухой ярости продержалась бы. То, что отец не намерен наказывать Анисию, было плохо, очень плохо. Нет доказательств ее вины! Да черта с два их нет! Кто, как не она, мог слить информацию. Покушение попытались осуществить в тот же вечер, как у меня появился сумеречный волк!

Она же, как шакал, почувствовав безнаказанность, совсем страх потеряет. Раздраженно толкнув дверь своих покоев, я замерла. Передо мной присели в изящных реверансах восемь девушек, а чуть в стороне испугано склонилась Дейра.