– Небось, начальство едет, надо концерт готовить, – шепнул весёлый, разбитной парень, сидевший рядом с Гейдаром.

– Бери выше, сейчас будут в армейский музыкальный взвод отбирать. Мне браток говорил, что служба там лафа, – отозвался кто-то сзади, – вот я и назвался, кому халявы неохота?

– Да нет, это, наверное, запевал для строя будут готовить, надо же уметь в строе петь, а то вы, салаги, воете, как будто вас за одно место тянут, – авторитетно заявил уже знакомый Гейдару ефрейтор Капшук.

– Вас-то, дедов, зачем учить, у вас ведь дембель скоро? – удивился сосед Гейдара.

– Это, понятно, для того, чтобы за оставшиеся до дембеля дни салаг погонять, чтобы песню не портили. Я вас, салаги, научу музыку любить!

– Мне кажется, это агитбригаду собирают, чтобы потом по колхозам в страду ездить и народ развлекать. Были у нас такие в институте. Вот уж где мы с деревенскими девчонками попели так попели, – мечтательно произнёс один из новобранцев.

– Тебя не за эти песни в армию-то из института выперли? – поинтересовался Капшук.

– Нет. Это я уже в институте после агитбригады никак собраться не мог, вот и загудел.

– Ты что, отличник, что в институт после школы попал? – поинтересовался Гейдар.

– Да, как ни удивительно. Но любовь, она и отличников ломает, мой друг Горацио! – со вздохом ответил лирически настроенный бывший студент.

– Какой он тебе Горацио – он абрек, – тихо, но злобно произнёс не забывший позора Капшук. – То есть бандюга по-ихнему, – добавил он и на всякий случай отодвинулся от Гейдара.

Гейдар был настроен миролюбиво:

– Абрек не бандюга, а человек, изгнанный из аула за какие-то провинности и вынужденный скитаться.

– Вот и получается, что бандюга, как ему иначе прокормиться, как не на дорогах грабить?

Возможно, этот разговор мог бы опять распалить страсти, но в этот момент по рядам солдат прокатилась команда:

– В зал шагом марш!

Небольшой зал офицерского клуба быстро наполнился возбуждёнными от неведения солдатами. Когда все расселись по местам, на сцену вышли двое: пожилой майор и девушка с короткой чёлкой и в какой-то необыкновенной, стоящей колоколом юбке.

– Юбка хороша, а ножки лучше, – шепнул Гейдару, севший рядом бывший студент.

По заскрипевшим креслам, по гулу одобрения, пробежавшему по залу при появлении девушки, стало понятно, что и остальные солдаты в восторге от её ножек.

– Дорогие товарищи! – торжественно начал майор. – Разрешите представиться. Это худрук Дома офицеров Аксёнова Елена Дмитриевна, а я главный капельмейстер объединённого хора Горьковского военного округа майор Певцов Евгений Иванович.

– Прав был ротный, петь будут учить, – зашептал в ухо Гейдару сосед слева.

– Подожди, зачем спешить? – чисто по-кавказски ответил ему Гейдар.

– Дорогие воины Советской армии, – продолжал меж тем майор, – вы, наверное, знаете, что Центральный комитет Коммунистической партии и Правительство Советского Союза выступили с инициативой провести в Москве фестиваль молодёжи и студентов, который должен объединить всю демократическую молодёжь мира и растопить лёд холодной войны.

– Вот бы охранять послали! – не дослушав до конца, опять зашептал сосед слева.

– Разговорчики, – раздался откуда-то сзади грозный шёпот капитана Хоменко, и солдаты, втянув головы в плечи, затихли.

– Вам предоставляется высокая ответственность представлять самодеятельность Вооружённых сил Советской армии на этом форуме, и мы надеемся, что вы не подведёте.

– Ни фига себе! – удивился Студент (так уже звал его про себя Гейдар). – Это тебе не агитбригада – это тебе фестиваль! Но что могут наши раздолбаи, это же готовиться надо, а фестиваль, сдаётся мне, должен быть вроде через две недели.