Военный санаторий был расположен довольно далеко. Всю дорогу туда я подтрунивала над собой:

– Ну вот, скажут – пришла бабушка с дочкой и внучкой, и чего ей, старой карге, дома не сидится?

– Ну что вы, Ирина! Вы ещё хоть куда. Найдёте там себе генерала и станете генеральшей, – уговаривала меня Юля, которая с радостью приняла приглашение пойти на альтернативные танцы, так как в этом санатории, по её словам, собрался «сплошной отстой».

Танцевальные вечера в военных санаториях пользовались успехом на всех бескрайних просторах бывшего Союза. И на этом курорте в офицерском клубе размещалась главная танцевальная площадка Ессентуков. Сюда приходили потанцевать женщины-отдыхающие, наскучавшиеся среди старичков, изо всех ближайших и отдалённых санаториев. В большинстве из них вечерние развлечения проводили в обычных фойе или переходах из одного корпуса в другой, а в военном санатории был настоящий двухэтажный клуб – с большим зеркальным фойе на первом этаже и просторным полутёмным залом на втором.

Раздевшись в гардеробе и, проверив боевую готовность в отражениях многочисленных зеркал, мы с компанией отправились на второй этаж, немного стесняясь своей смелости. В танцевальном зале было пусто и довольно темно, так как его большое помещение освещалось только световыми зайчиками зеркального шара, крутящегося в центре потолка, и лампочками цветомузыки у пульта диск-жокея. На рядах кресел, стоящих вдоль стен зала, скучали одинокие женские фигуры, наблюдая за порхавшей по залу странной фигурой. Пожилой мужчина, с заметными навыками балетной выучки, демонстрировал какие-то странные па, не обращая внимания на окружающих.

– Надо же, он танцевал здесь и двадцать лет тому назад, – обрадовалась старому знакомому Марина. – Тогда говорили, что его отправили из балета на пенсию и мужчина немного свихнулся на этой почве.

На измятом лице бывшего балетного блуждала рассеянная улыбка. Похоже, он воспринимал этот полутёмный зал за сцену театра, а скучающих у стенки дам – за своих прежних поклонниц. Компанию ему тут же составила Юля с кавалером, который подхватил её, стоило только девушке переступить порог зала. Это трио вдохновило остальных, и танцы начались, пополняясь подмёрзшими, но возбуждёнными курортниками.

Я постоянно перемигивалась и пересмеивалась со своими молодыми подружками, так как Юлькины предсказания сбылись и моим кавалером стал действительно генерал, о чём свидетельствовали его форменные брюки с красными лампасами. Генерал давно был в отставке и форменные брюки носил, вероятнее всего, для того, чтобы придать себе больше значимости. Он был галантен, говорил высокопарным слогом и целовал ручки. Танцевал генерал старомодно, отведя руку в сторону, отчего моя рука быстро уставала, но вальсировал блестяще, и поэтому приходилось терпеть. Я любила танцевать и всегда ценила хороших партнёров, которые среди современных мужчин редкость. Генерал же хоть и пах нафталином, но двигался отменно. К тому же он был бодр и подтянут в отличие от многих молодых кавалеров, прижимавших своих партнёрш к толстым, накаченным пивом животам. Однако самым большим успехом пользовалась Марина, и неудивительно. Выглядела она замечательно. Юбка, чуть ниже колен, открывала её стройные, крепкие ноги, затянутые в сапоги на высоком каблуке. Плотный чёрный свитер с едва заметной блестящей вышивкой у горловины обтягивал высокую грудь и тонкую талию, плавно переходящую в широкие, крепкие бёдра. Но особенно хороши были её волнистые длинные волосы, которые она, оставив мусульманские обычаи за порогом клуба, распустила по плечам. Кавалеры, молодые и старые, наперебой приглашали её танцевать, однако она не соглашалась и выходила в круг только на быстрые танцы. Только когда заиграл последний, прощальный вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь», Марина наконец поднялась и, подав руку давно ожидавшему её милости кавалеру, закружилась, откинув голову и прикрыв глаза. Было очевидно, что ни кавалер, ни другие танцующие для неё не существуют, а есть только вальс и тот вихрь воспоминаний, который несёт её по знакомому залу.