Чеченцы с хевсурами имеют еще один общий дикий обычай – кровную месть. Доказательством того, насколько фанатично они поддерживаются этого обычая, может служить тот факт, что во время пребывания в Грозном в тамошней тюрьме скончался старик восьмидесяти лет от роду, приговоренный незадолго перед тем за это преступление к восьмилетней каторге. Даже глубокая старость не могла унять в нем эту дикую страсть.

Чеченцы, как известно, – магометане-сунниты. Мечети у них почти не отличаются от других домов, минаретов не видать. Будун (муэдзин) выходит на площадку перед мечетью или на крышу ее и приглашает правоверных к молитве. Намаз совершается весьма добросовестно, как и обмывания; вообще чеченцы очень ревностные магометане. Неудивительно поэтому, что среди них много сектантов (тарикатистов). Одна из этих сект – так называемые кунтисты, получившие название от муллы Кунта-Хаджи. Мы рассказали про них следующее. В середине шестидесятых годов появился названный Кунта-Хаджи с учением такого содержания, что зикру, т. е. хвалу Аллаху, следует выкрикивать громко. Приверженцы этого учения для совершения молитвы собираются в круг и, в наступлении вертясь, выкрикивают все скорее и скорее: Ля Ильляхи Иль Аллах (нет Бога кроме Аллаха), причем неистово хлопают в ладони. Так как секта эта преследовала политические цели, то пришлось ее подавить силой оружия. В семидесятых годах кунтисты, желая добиться признания своей секты, грозили взяться за оружие, если им этого не разрешать. Когда пришли русские солдаты, чтобы привести их к порядку, кунтисты с криком Ля Ильлахи Иль Аллах бросились им навстречу, в полном убеждении, что никакие пули ранить их не могут. Теперь эта секта разрешена правительством и имеет много приверженцев в Чечне и Дагестане. Кунтистов можно узнать по четкам (для счета молитв), которые они носят на шее, и еще по тому, что при встрече друг с другом они обнимаются. Три раза в году они совершают паломничество к могиле Кунта-Хаджи у горы Эрден-Корт. – Другая, менее распространенная секта – нак-шубанди, получившая название от бухарского святого, похороненного в Теке. (Закаспийская Область). При вечерней молитве у них 500 раз произносят: Ля Ильляхи Иль Аллах! И потом еще 100 раз хвалу Магомету, говеют еженедельно по понедельникам и вторникам и т. д.

Высшее желание каждого чеченца – посетить хоть раз в жизни святыни в Мекке и Медине, и каждый год значительное число их отправляется туда; напр., в прошлом году более сорока человек отправилось туда, чтобы получить прозвание «хаджи» и право ношения белой чалмы.

Хотя все почти аулы Большой и Малой Чечни уже в 1857 и 1858 годах отпали от Шамиля и добровольно сдались русским, жители их все-таки еще до нашего времени высоко чтят память имама. Большим же еще почетом пользуется сын его Кази-Магома, живущий в Медине. Его вообще гораздо больше любили, чем деспотического отца, который под конец стал предъявлять слишком строгие требования к своим приверженцам. Мне удалось записать в ауле Ригахой песню, которую туземный распрод пропел грустным напевом под аккомпанемент «пандуры», трехструнного инструмента. Эта песня помимо своего содержания интересна также в том отношении, что мы по ней видим, как создаются настоящие народные песни, потом передающиеся из уст в уста. Так, напр., кто-нибудь задает, так сказать, тему или мотив одним двумя стихами, а другие по очереди прибавляют к теме новые, того же характера и смысла. Как это обыкновенно бывает в поэзии народной, так мы и тут видим элегическое настроение. Привожу для примера несколько строф в прозе: