По существующим преданиям, в очень отдаленном прошлом в стране свирепствовала какая-то болезнь, от которой люди умирали во множестве. К этому времени относят постройку пирамид-могильников. Заболевавшие или приходили сами, или были приносимы в эти ужасные помещения, располагались на помостах и дожидались смерти. Сюда же женщины приносили детей вместе с колыбелями. После этого мора немного уцелело буйных карабулаков. Наставшее позднее время газавата тоже унесло немало храбрецов, а после взятия края русскими, неуживчивые даже и со своими соседями карабулаки покинули страну и переселились в Турцию. Те же из них, которые не пожелали покинуть родину, рассеяны теперь среди чеченцев и ингушей в плоскостных аулах и лишь немногие живут на пепелищах своих предков. Часть ушедших в Турцию карабулаков спустя некоторое время вернулась на родину и поселилась в горах Малой Кабарды, образовав аул Сагопш.

Через два часа пути перед нами забелелись постройки главного пункта старшинства – селения Мереджи. Нас встретил старшина (Муса Алиев) и радушно поздравил с приездом. После обычных приветствий он высказал свое удовольствие по поводу моего прибытия в их места (я познакомился со старшиной случайно в одну из своих прежних поездок) и убедительно попросил погостить у него. В мои планы входило возможно подробное ознакомление с окружающими местами, почему я поспешил согласиться на любезное предложение хозяина. Нас пригласили в кунацкую, у гостили чаем и закуской, после которой мы отправились по окрестностям.

Против селения открывается выход ущелья р. Газган-чу – притока Мереджи. Рассказы моего спутника Ханиева о красоте ущелья Газган-чу настолько меня интересовали, что я, находясь теперь вблизи него, не мог не побывать там. Да кроме того следовало взглянуть и на р. Мереджи-хи, которой я еще собственно не видел: она течет слишком далеко от дороги и селения в глубоком ложе.

Чтобы попасть в ущелье Газган-чу, надо предварительно спуститься на дно долины Мереджи-хи; правый склон ее, от селения, идет большими уступами, вначале округлыми, по которым разбросаны небольшие кукурузные поля и огороды; ближе к речке террасы становятся крутыми, обрывистыми. На одной из них одиноко стоит пирамидальный могильник. Прочная постройка почти нисколько не тронута временем и непогодами: на наружных стенах ее вполне сохранилась побелка. Каких-либо остатков в этом могильнике, однако, не сохранилось: говорят, что все содержимое пирамиды было сожжено полчищами Шамиля, предавшими разрушению и многие башни – убежище и оплот былого местного населения за непокорность прославленному имаму.

Любуясь видами ущелья Газган-чу, нельзя не пожалеть, что не имеешь с собою фотографического аппарата; с каждого поворота здесь открываются картины, по красоте и своему дикому величию способные привести в восторг и довольно равнодушного зрителя; грандиозные отвесные скалы теряются в непосягаемой выси, образуя собою коридоры не более 20—30 сажен шириною. В один из них, с высоты не менее 50 сажен, свергается водопад из узкой расселины. Какую-же картину должно представлять это ущелье после ливня, когда дно его сплошь заполняется водами речки Газган-чу, о силе стремления которой можно судить по внушительным размерам деревьев, принесенных половодьями!…

Леса в этом урочище состоят из мощных представителей высокоствольных ясеней, карагчей, липы; бук, граб и ольха встречаются редко или в одиночку, или куртинами; подлесок формируется из лещины, бересклета, бузины. Речка Газган-чу берет начало в складках северо-западного склона г. Муйты-кер. Ущелье ее обрамляют с правой стороны отроги той же горы в верхней и г. Борзанты в нижней части, а с левой – отроги первой, несущие довольно значительную скалистую вершину Газгун-корт