– Сопровождайте. Можете называть меня Ольга.

Они неспеша идут по Головинскому проспекту3 мимо красивых зданий, магазинов с богатыми витринами, гостиницы «Кавказ», штаба кавказских войск. Мимо них, звеня в колокольчик, проезжает конка, запряженная парой лошадей. Кучер увидел их и приветливо отвесил поклон. Вероятно, он надеялся на новых пассажиров. Ольга помахала ему рукой, и конка поехала дальше.

Вскоре они подходят к Храму Славы.

– Смотрите, Сергей, это музей истории Кавказской войны открыт всего четыре месяца назад. Там прекрасная экспозиция. Вы там были?

– Не был, но и не хочу. Какая «Слава»? Извините Ольга, но для меня Кавказская война – позорное пятно на совести России. Сто лет кавказцы упорно сопротивлялись, боролись за свою свободу в неравной войне, а я всегда на стороне свободы. Россия должна тут открыть храм покаяния, а не славы.

– Оказывается Вы, Сергей, любите красивые слова и идеи. «Своды сеятель пустынный»4… Как это, Liberte, Egalite, Fraternite5. Но столько жертв на площади… Все ради свободы? Им нужна такая свобода? Это плохо согласуется с Вашими красивыми словами.

Ольга продолжила:

– Вы, Сергей, для меня человек-загадка. Как Вы, образованный, интеллигентный человек, может участвовать в таких жутких делах? Это совсем не вяжется с Вашим обликом. Или Вы, как Мефистофель, можете появляться в разных личинах? Сегодня вы галантный кавалер, а вчера, и, возможно, завтра – налетчик?

– Вам интересно загадку разгадать?

– Я люблю разгадывать загадки.

– Тогда, простите, Ольга, но я вынужден Вам возразить. Люди, те, что рисковали собой на площади, они более остро, чем другие, ощущают грубость, грязь, пошлость и уродство окружающего мира. Верно и Вы не раз это отмечали… И вот такой человек, не злодей и не проходимец вовсе, а наоборот – личность с уязвленной душой, чутко реагирующей на соприкосновение с любым видом уродства, решает попытаться искоренить зло, исправить то, что получится. Да, конечно, им говорят, что их действия не выход, что, может быть выхода-то вообще нет, да и быть не может, но они забывают и себя, и своего ближнего ради великой идеи.

Ольга задумчиво слушала Сергея. Казалось, что хотела что-то возразить, но промолчала.

А Сергей продолжил:

– Налетчик, это тот, кто обогащается налетами, набивает деньгами свои карманы. А там, на площади, люди не щадили своей единственной жизни ради помощи страдающему народу. И ничего, совершенно ничего, для себя. Я думаю, что они герои. Они шли на смерть ради помощи простым людям. Впрочем, Вы, вероятно, не знаете их страданий!

– Возможно я не знакома с их бытом конкретно, не бывала их гостьей, но Вы, видимо, предполагаете, что я и читать не умею?

– Ради бога, простите меня. Я совсем не хотел Вас обидеть.

– Я не обиделась. Вон Пушкинский сквер, пойдемте туда.

В сквере на пьедестале из красного и серого алгетского камня6 стоял потемневший от времени бюст Пушкина.

– Сергей, Тифлис получил этот памятник в подарок благодаря полицеймейстеру Россинскому. Это он был инициатором создания памятника. Но Вы ведь против всех полицмейстеров? Надеюсь, что Вы не против Пушкина?

– Иногда, в виде исключения, они могут сделать и что-то нужное, но послушайте Пушкина:

О, счастлив тот, кто в жизни удостоен

Великой чести биться за народ!

Благословен в бою погибший воин!

Его пример вовеки не умрет.

– Сергей, Вы надо мной смеетесь. Это не Пушкин. Вы просто подобрали стихи под Вашу идею. Но только там, на площади Эриванского, боя не было, а погибель была. Ну а стихи… Это стихи князя Ильи Чавчавадзе. Вовеки не умрет? Вы уверены? Давайте и я Вам прочитаю стихи