– А от гигантов как защититься?

– Никак! Я же только что тебе сказала: они больше иплисов. Только представь это древесное «щупальце». Его сила огромна, никакие деревья и иплисы не устоят под его ударами. А попадёшь под него сама – и от тебя останется только мокрое место и пара мятых крыльев.

Больше иплиса? Больше вот этого огромного цветка? Что ж там за корень такой? Я-то знала, что корни опасны, но откуда мне было знать, насколько?

Келле продолжила:

– Это не такие корни, какие ты видишь каждый день. Локусы активные, они питаются вообще всем, до чего дотянутся: земля, вода, солнечный свет. Поэтому паразиты заполоняют реки, озёра и моря, захватывают горы, какими бы высоким они ни были, покрывают все равнины. А вместе с планетой локусы уничтожают всё, что летает, ходит и ползает.

– И кавианки на границе каждый день с ними сражаются? – пытаясь скрыть страх, спросила я.

– Не совсем. Корни имеют какие-то зачатки разума и не растут слишком агрессивно, потому что чувствуют наше сопротивление. Но рост бывает: то здесь, то там. Разведчицы высматривают его начало и поднимают тревогу. Рой влетает в локусовый лес и отыскивает пилон, который наполняется белым соком. Потом…

– А почему белым?

Иртисс вдруг перестала клеить листья, взглянула на меня сурово:

– Не смей меня больше перебивать, понятно?

– Простите, госпожа, – я смущенно потупилась.

Не вижу, чтобы она приняла мои извинения. Но она продолжила:

– Борьба с локусами – это пробивание пути к пилону, от которого начинают расти корни. Одна группа кавианок отвлекает гигантов, вторая останавливает малышей и даёт третьей проход и время. Обнаружив пилон, его смазывают успокаивающим маслом – экосоком – и рост прекращается. И да, мы их не уничтожаем, если ты об этом хотела спросить.

– Почему?

– Весь Кавиан опутан этими паразитами не только из-за нашего… бессилия, а потому что с каждым уничтоженным пилоном усиливается восстановление и рост всего леса. Хотя убить пилон очень легко – это всего лишь большой стебель, наполненный соком, со временем он становится белым; наливается питательной смесью для новых корней. Проткни стебель и сок вытечет, пилон сдохнет, а вместе с ним подохнут и растущие от него корни. Но! Лес – это одно живое существо, и, замечая потерю пилона, он становится агрессивнее. Корни хотят отбить нашу территорию, чтобы вырастить новые и им это всегда удается. Поэтому мы не «боремся» с ними – хотя именно так все говорят – мы их сдерживаем, до той поры, пока они не смогут прорвать нашу границу. Пока удаётся держать. Чисти! – келле указала мне на листья.

– Я не знала про пилоны, – сказала я, – думала, что корни – это одна большая сеть.

– Сеть, да, одна необъятная сеть. Успокаивая пилон, кавианки возвращаются на границу и продолжают за ней наблюдать, пока не найдётся новый участок роста.

– А нельзя караулить рядом с пилоном и смазывать его, когда он наполняется этим соком?

– Какая ты умная, – издевательски сказала келле, – действительно, почему столько поколений не могли додуматься до такой простой идеи? Сверху к пилону не подлететь, локусы свиваются в плотную корку, её ничем не пробьёшь. В лесу караулить нельзя из-за ядовитых испарений. Ты просто даже не видела этот лес, взлетаешь над ним – не видишь краёв. А если прикинуть, то не существует столько кавианок, сколько надо для караула каждого пилона на границе. И почему ты сидишь без дела? Я тебе что сказала?! – неожиданно взвилась келле.

– Простите, – я поспешно схватила лист и начала яростно скрести по нему, счищая наросты.

– Хорошо вымывай! – бросила наставница, когда я потащила его к воде.