– Пусть будет, я разрешаю! Ну-у Пионер… борода седая, а он – не проканало…

Начальство весело покинуло барак. Умел старый углы сглаживать.

Интеллектуальные игры любил Борис Борисыч – шахматы и терц, это составляло у него целый ритуал.

– Пацанчик, завари чифирку, – обращается он к помощнику. – Только змейский не вари. И не Байкал. А то ты наваришь порой… змей поить, яд! – и делает противную гримасу. – Свари, короче, от души. Вон того чая возьми, вот этого, да.

Попьёт дед чай, вытрет усы, наденет очки, обведёт взглядом секцию.

– Мусорков там не видать? – удостоверится. – Атас стоит? И ладно. Раздавай… Пулемёт (колоду) где раздобыл? – спрашивает у соперника. – Сам лепил? Марат подогнал. Понятно. Марат подгонит. Под себя точит. Хитрее всех хочет быть, татарин. Ладно, не на корову играем.

И начинается игра в терц, очень мудреная, по арестантским меркам – дворянская. Я, например, за долгий срок так и не овладел этой замысловатой карточной игрой. Это не рамс и не бандитская сека, терц – это карточные шахматы, если можно так сравнить.

И вот Пионер играет, подкидывает баланы, а сам приговаривает или напевает:

– Дров привёз четыре воза, а дрова, одна берёза! – смотрит поверх очков на соперника. – Что, не привёз?.. Куда туза притырил? Где дама хорошая? Ты кого перехитрить пытаешься, а?.. Лесной карманник, – шутит дед. – Я, говорит, лесной карманник. Дубиной по голове бью, деньги сами сыпятся.

Проигрывать не любил, но и сильно не балагурил, забывал быстро.

В шахматы любил играть с достойными соперниками. Если услышит, что кто из арестантов в шахматы горазд, зовёт.

– В шахматы играешь?

– Да так, дед… давно не играл.

– Ну, фигуры передвигать можешь? Пойдём, – достаёт доску, прячет две пешки. – Отгадывай… Ага, белые мне, чёрные тебе.

Расставляет фигуры, поправляет очки, упирается руками на бадик, думает… фигуры переставляет характерно, тремя перстами. Если выигрывает, поёт что-то, если проигрывает, причитает.

Как-то раз играл Пионер с Пашей штангистом. Того расхваливали как Каспарова. Пару партий сыграли.

– Говорили – чемпион. А я не пойму, чемпион ты или шпион? На чемпиона, вроде, не похож… – посмотрел дед на пацанов.

– Ладно тебе, дед, – смеётся Паша. – Может и шпион… что уж тут, за то работаю чисто.

– Я думал чемпион, оказался он шпион! – веселится дед. – А где тот пацанчик? – спрашивает у молодёжи.

– Какой пацан?..

– Ну тот, который армяна обыграл из десяти партий. На армяна тоже говорили – чемпион, оказался он шпион. Слабенький, чифирит только и курит много.

Дед приходит ко мне в проход.

– Ты где, сынок, пропадал? – смотрит приятельски.

– На больнице был, дед, на шестёрке.

– Пойдём, фигуры подвигаем… Хорошо играешь? – смотрит серьёзно. – Давай, посмотрим.

Начали играть… Я проиграл одну партию, потом вторую. Дед доволен, напевает что-то, шутит.

– Сдаюсь, дед, всё… – встаю я из-за стола, и на всю секцию говорю. – Сильно играет Пионер, не выиграешь у деда!

Пионер захлопывает доску раздражённо, бормочет что-то, потом подзывает меня.

– Сынок, не поддавайся когда играешь. Понял? Если уважаешь соперника, не поддавайся. Здесь так – у картишек нет братишек. Я, может, искал сильного, злого противника. А ты в поддавки играть надумал, расстраиваешь старика.

– Ладно, дед, понял, – говорю я.

Не ожидал, что так воспримет, но дед огорчился.

– Хочется видеть молодняк дерзкий, бойкий, который нас превзойдёт. Порадует старшее поколение. Смелее будет, находчивее. – Начинает вспоминать старину, былых воров, фраеров, пацанок, как было тогда…

Его лицо просветляется. По щекам текут слёзы, а он говорит, не останавливается, машет рукой, говорит и плачет. Сентиментальный становился Пионер с годами.