В такси – и на Кутузовский проспект.
А там уж Леонид тебя подхватит. —
* * *
А в «Институте», что на улице Гастелло,
Арсений и коллега Леонид,
Сумели побывать в теченье дня,
И выяснили планы дислокаций.
Там было всё весьма обыкновенно.
Васильев себе выделил отсек
Закрытый белоснежными дверями,
Воротами из толстого металла:
Больной доверит тайну эскулапу,
И должен видеть, как её хранят.
Разведка оказалась не напрасной.
За простеньким решением фасада,
Внутри скрывалось столько переходов,
Что только Леонид, как следопыт,
Учуял продолженье этажа
Ещё и за приемной психиатра.
С торца у здания был захиревший сквер,
На нем была специальная дорожка,
Чтоб вывести к невзрачному крыльцу:
Снаружи так смотрелся чёрный ход.
Здесь тоже кто-то офисы снимал,
На этаже Васильева, конкретно.
А он тут сделал выход из приемной,
По коридору, и на волю через сквер.
Минуя вестибюли «Института».
На главном входе сделали охрану,
Но служащий торчал там для проформы,
Не вел учёт, не спрашивал – к кому.
А остальные, кто работал в «Институте» —
Врачи и медицинский персонал.
Коллектор Леонид спросил «сестричку»
Про выбранный Васильевым отсек:
«А, что за этой дверью, может – морг?».
И вызвал хохот: «Скажете, вообще.
Тут изредка профессор принимает».
И было ясно, все расспросы ни к чему.
И толком ничего никто не знает.
* * *
Наина заезжала в турагентство,
Но к трем часам закончила дела.
– Давай, Арсений, где-то перекусим,
А после куда хочешь – отвезу. —
Им было всё равно, куда пойти.
Они устроились в таком приличном месте,
Где не было так страшно что-то съесть.
Коллектор ждал указов от клиентки.
– А как, скажи, ты хочешь разобраться?
Чтоб доктор этот камешки вернул? —
– Мне все равно, хоть камни, или деньги.
Цена им – миллиона, где-то, два. —
– А твой отремонтированный Глеб? —
– А стоит ли решать его проблемы?
Тем более никто и не просил.
И он ещё не знает про меня. —
– Про нас с тобой, иль что-нибудь другое? —
– А кто что может знать про нас с тобой?
Ну, если ты с друзьями обсуждаешь.
Да ладно, успокойся, я шучу.
Про Ухова, я всё давно решила —
Устала быть я мужниной женой,
Желаю быть свободною девицей.
И пусть Васильев деньги мне отдаст. —
– Заказ получен, дело началось.
Нужны лишь деньги на текущие расходы.
И срочно три билета на Париж. —
– А ты меня, смотрю, не посвящаешь? —
– Да как же я могу не посвятить?
В рабочем плане «дела терапевта»
Тебе отведена большая роль.
Твоя задача отыграть пролог.
Любезно встретиться, с улыбкою зайти.
А главное – поставить ультиматум. —
– Как должен ультиматум прозвучать?
– Ты хочешь драгоценности обратно,
А можно и деньгами, в банк, на счет.
Но главное, чтобы твои слова
Его в какой-то мере напугали. —
Арсений говорил вполне обычно,
В конце же речи – грозно зашептал.
До этого смотрел по сторонам,
А тут – с Наиной встретился глазами.
И не давал ей оторваться от себя,
Магнитил её взглядом василиска.
Потом же еле слышно прошептал:
– Вы с Колей гимн любви своей пропели,
Ты “hymen” Томми Гану отдала,
И были вы тогда единым целым.
Теперь тебе осталась бесконечность.
Найдется ли в ней место для меня?
– А я боялась – ты уже не спросишь.
И, как же я тогда бы стала жить? —
Они замолкли и смотрели друг на друга.
Но «дело» не ушло с повестки дня.
И очень было важно разобраться.
Арсений рассказал из обстоятельств:
– Я всё, что было нужно, разузнал.
Итак – Артём Семёнович Васильев.
Живет в Швейцарии, в России – частый гость.
По паспорту он подданный Литвы.
От женушки, с которой он в разводе,
Есть дочка, восемнадцать лет сейчас.
И в девочке Артём души не чает.
Наверно – здесь удобней зацепить. —
– Тебе видней. Никто не пострадает? —
– Ну, только сам Васильев, если вдруг.