Наступало время пойти на тот риск, который Кей «держал в голове», ещё снимаясь с якоря в Фучжоу. Муссон силён, его направление постоянно – воспользуемся этим в полной мере.

– Поставить все лиселя и поднять паруса на штагах!9

Да, риск был ещё тот: мачты могли не выдержать такой колоссальной нагрузки, а если они сломаются… Люди с тревогой вслушивались в их скрип, а когда порывы ветра заставляли такелаж гудеть и вибрировать, у всех на палубе пробегали по коже мурашки.

Индийский океан… В сравнении с плаванием по нему переход через Южно-Китайское море казался увеселительной прогулкой. Там, как уже говорилось, ветер почти не менялся, и матросов нечасто заставляли лазать на мачты. Свободные от вахты обычно занимались уборкой судна: соскребали грязь с деревянных частей и драили медные, что-то красили, что-то покрывали лаком, что-то сколачивали или выпрямляли… Здесь же, посреди обширного водного пространства, дни проходили иначе: направление и особенно сила ветра уже не были столь постоянны и предсказуемы. Когда ветер крепчал, а клипер, по приказу Кея, продолжал идти под всеми парусами, не один матрос и даже офицер невольно задавался вопросом: а не сошёл ли капитан с ума? При эдаком ветрище – и не только не убрать ни одного паруса, но даже не взять ни одного рифа!

Но Кей знал, что делал: если «Файери Кросс» по-прежнему впереди, то «догнать и перегнать» его можно только таким вот способом: перенапрягая рангоут до критического состояния и несясь к цели на крыльях не просто сильных, а штормовых ветров. Не всякий капитан решится на это? Тем лучше: меньше противников и вернее победа ПРИ БЛАГОПОЛУЧНОМ ИСХОДЕ.

В те дни матросы, не стоявшие на вахте, спали в одежде и даже в сапогах, потому что их неспокойный сон в любой момент могла прервать противная трель зовущей их наверх боцманской дудки. Сменившихся с вахты только и хватало на то, чтобы молча кое-как прожевать в тёмном даже солнечным днём кубрике неаппетитную еду и запить её разбавленным водой ромом. Впрочем, не всегда молча: случалось, люди переходили на крик и ссорились не на шутку, а некоторые обалдевали настолько, что начинали свистеть. Лучше бы пели! Это могло бы действительно хоть немного успокоить и их самих, и их товарищей по плаванию: свист же, в представлении суеверных моряков, напротив, накликал на них и их корабль беду.

Что касается самого Кея, то после выхода из Зондского полива он, в полном соответствии с приведённым мною в 1-й главе фрагментом воспоминаний капитана Мартина Ли, спускался к себе в каюту только чтобы умыться или переодеться. Сам он записал: «Все эти недели я раздевался только ради утреннего туалета, заменявшего мне сон. Иногда я позволял себе вздремнуть, но только на палубе».

До поры до времени казалось, что все корабли движутся примерно в одном темпе и несильно удаляясь друг от друга. Но после того, как миновали остров Маврикий, стало очевидно, что во главе гонки идёт «Файэри Кросс»; остальные участники отставали не более чем на 3 дня. Маврикийский лоцман сообщил Кею, что «Крест» прошёл мимо острова двумя сутками раньше его «Ариэля». А впереди были грозные воды южноафриканского мыса Доброй Надежды – именно они являются основным местом действия мрачной легенды о Летучем Голландце.

Рисунок 17. Так мог выглядеть под парусами клипер Fiery Cross

Эта акватория оправдала свою репутацию – все лидировавшие клипера попали здесь в «лапы» чудовищной бури. И однажды ночью случилось то, чего на «Ариэле» ожидали с таким страхом, прислушиваясь к переходившему, как порой казалось, в треск скрипу мачт.