После душа я быстро переоделся в чистые серые джинсы. Мне было холодно, но я не мог заставить себя надеть футболку поверх всех этих ран. Ткань прилипнет к сочившейся крови, к отсырелой коже.

Помня отцовские медицинские книги по хирургии, которые в детстве казались мне страшными и неприятными, я знал, что хорошо бы зашить рану на плече. Уж сильно расходились её края. Но квалифицированная помощь – непозволительная роскошь для меня. Я не знал, безопасно ли мне сейчас выходить из дому обратно в ночь.

До рассвета ещё далеко.

Сонный и уставший я провел обыск в собственной квартире в поисках пузырька йода, спирта, может быть перекиси водорода, или, хотя бы фурацилина.

Старый весь побелевший пузырек перекиси водорода нашелся на антресолях.

Ища его, я наткнулся на свой давнишний дневник. Он пролежал там много лет. Забытый и ненужный. Исписаны были лишь первые страницы. Я скользил глазами по их содержанию. В памяти всплывали беззаботные воспоминания юношеских лет, которые когда-то я хотел сохранить на бумаге.

Какие глупости, какая пустая жизнь.

Теперь я знал, как использовать этот дневник с пользой.

Сначала я закончил с травмами. Решившись, я перевернул пузырек на разорванную кожу, через которую виднелись жилы. Раны словно огнем вспыхнули. В руке начался мышечный спазм. Не сдержал крик. Это, на хрен, не локоть свезти! Процедуру пришлось повторить и смочить перекисью более мелкие раны и ссадины.

После всего этого в глазах потемнело, и я просто сидел за столом в кухне несколько минут, пережидая, когда в теле утихнет пылающий огонь.

Придя в себя, я вспомнил про дневник.

Я решил записать всю последовательность событий, произошедших со мной в последние три дня. Я вырвал прежние исписанные страницы и стал подробно записывать то, свидетелем чего стал.

На сегодняшний день не существовало ни одного человека, которому я мог бы доверить эти знания. Но чувство, что мое свидетельство чрезвычайно важно, не давало мне покоя. Я должен был задокументировать существование сил, угрожающих всем и каждому.

За пару часов я изложил всё, стараясь не упустить важные подробности, припоминая улики и мельчайшую хронологическую связь. Эти строки прольют свет на волну убийств, прокатившихся по Калининграду. И не только. Я оставил свидетельство куда более важное.

Свидетельство о встрече с тайным биологическим видом разумных хищников, именующих себя лордоками. Внешне почти не отличимые от людей, они появляются среди нас с приходом ночи. В нашей культуре для них имелось множество других имен. Они же называют себя по имени первого из них.

Лордока.

Древние мифы кричали нам из глубины веков в попытке предостережения, суть которого исказила и обезличила современная поп-культура. У меня не было всех ответов. Их происхождение оставалось для меня тайной.

Мне пришлось примерить на себя роль журналиста, подробно фиксируя все обстоятельства и даты. Объяснить причины и детали бойни, развернувшейся на улицах Калининграда и его окрестностей.

Закончив писать, я добрался до середины дневника.

Не хватало последнего штриха. Анонимное послание столь невероятного содержания вызвало бы недоверие. Изложенные факты можно проверить, только если знать личность написавшего их.

Помешкав мгновение, я записал два последних абзаца:

Меня зовут Марк Меерсон, я редакционный фотограф калининградского журнала «Интересная Жизнь». Описанные события произошли вскоре после похорон моей невесты. Несчастный случай забрал её у меня. Мне некому довериться. Лица, связанные со мной по работе или родством не обладают информацией об изложенных событиях. Подвергать их опасности я не намерен. Лица, которые могли бы обладать этой информацией, мне не известны. Упомянутые в дневнике имена принадлежат или принадлежали реальным личностям и оставлены без изменений. Точно так же, как места и даты.