– Ты молодец, Катерина, – сказала Идель.

– Теперь ты одна из нас, – поддержал её отец.

– МОИ ГЛАЗА! КАКОГО ЧЕРТА!? – кричала я. – Мне больно!

– Потерпи, скоро пройдет, – равнодушно продолжил Скот.

Тут я услышала стук, ещё стук. Лица семьи стали расплываться и всё вокруг стало таять и бледнеть.

– Ты одна из нас Катя! – с ухмылкой сказал отец.

Все побелело, и я снова слышу стук и тут же голос Идель:

– Катя, ты встала? Катя, я могу войти? Эй, ответь.

Я резко вскочила и стала оглядываться по сторонам.

«Я дома, я в спальне, это сон? Сон. Просто сон, – успокаивала себя я. – Снова кошмар, Боже, когда это закончится?» – чуть не плача, думала я.

– Катя! – Всё же справившись с дверью, мачеха вошла и, посмотрев на меня, тут же отдёрнулась, и с испуганным видом сделала шаг назад, как будто увидела привидение.

– Что с тобой? – Придя в себя от кошмарного сна, спросила я, искренне недоумевая, чем я могла её напугать.

Но она не ответила, только стояла, как парализованная, и с ужасом в глазах смотрела на меня.

– Идель, ты в порядке? – встав с кровати и подходя к ней, снова спросила я.

И снова не получила ответ. Мачеха лишь слегка кивнула и выбежала из комнаты. «Она, что, меня испугалась?» – подумала с я удивлением и зашла в ванную. Прежде чем умыться, я пристально рассматривала себя в зеркало, с мыслью, что же её так напугало, но не найдя ни одного факта, я решила, что, возможно, это был какой-то розыгрыш. Я умыла лицо, почистила зубы, привела себя в порядок, оделась, и направилась в большой зал. За столом уже сидели Скот и Дэн. Про мой день рождения никто не напоминал, и мне это нравилось. Я очень надеялась, что все про него забыли. После завтрака я снова пошла к себе. А мой телефон уже разрывался от звонков. Каждый, кто помнил о моём дне рождения меня поздравлял. И я старалась ответить каждому.

К обеду меня поздравили все, кроме Скота и его семьи. И признаться, это меня радовало. Хоть кто-то об этом забыл.

Время близилось к обеду, и я задумывалась о том, что бы перекусить. Я вышла из комнаты, и вдруг неожиданно я почувствовала сильное головокружение, и слабость. Я чувствовала как у меня отнимаются руки, в глазах всё начало расплываться, и я могла разглядеть лишь цвета, кто-то успел подхватить меня в момент когда у меня окаменели ноги, и я поняла, что падаю. В глазах потемнело, и чувствовалось медленно нарастающее жжение в глазах. В ушах зашумело, раздался пронзительный писк, я стала различать какой-то гул в голове, и какие-то фразы. Внезапно я стала чувствовать невыносимую жажду и в горле будто возник пожар, хотелось пить. «Господи опять, – подумала я, – почему это всё сразу, почему так сильно…» Я хотела провалиться или лучше умереть; я сделала бы что угодно, лишь бы это прекратилось.

– Катя… Я помогу, – я едва различила голос Одена.

Это было всё, что я услышала. Мне было ужасно больно; невыносимая, будто агония, боль раздирала меня, я чувствовала, что теряю сознание. А боль всё усиливалась, во рту пересохло, больно было даже дышать, в ушах звенело, пищало, трещало, в голове стоял невыносимый гул и слышались какие-то непонятные фразы, жгло глаза. Я не понимала ничего, ничего не чувствовала.

Пришла в сознание я, лежа на кровати. Адские муки кончались, только голова болела. Возле меня сидел Дэн с какой-то черной кружкой в руках.

– Наконец-то, – стараясь не показать сильные переживания, сказал брат.

– Долго я была без сознания? – подтягиваясь на руках, чтобы сесть на кровати, спросила я.

– Минут пятнадцать—двадцать. Голова болит?

– Да.

– На, допей, – Дэн протянул мне кружку.

– Что это?