К двум часам дня на улице потеплело. Из-за облаков выглянуло солнце, и золотистые листья засверкали под его пристальным взглядом. Свет упал на водную гладь озерца и разлился по ней тонким искрящимся слоем.

Рене расстегнул плащ. Становилось жарко.

На тропинке появилось двое всадников. Впереди на каурой кобыле ехала девушка в черно-белой амазонке. В нескольких шагах позади следовал мужчина-грум на сером жеребце.

Рене отступил под сень дерева, укрываясь в тени. С ладони его сорвалось заранее заготовленное заклинание, улетая под ноги серого коня, путаясь между них. Серый споткнулся. Потом, игнорируя поводья грума, перешел на рысь и понес всадника прочь от всадницы по дороге, уходящей вправо.

Когда грум скрылся за деревьями, Рене вышел из тени.

Амайя подскакала к нему: улыбающаяся, лучащаяся радостью. Сердце Рене споткнулось, как серый конь грума, а потом зарысило, но не от Амайи, а к ней. Рене протянул руки, и она спрыгнула к нему в объятия. Едва ноги ее дотронулись до земли, Рене наклонился и коснулся своими губами ее.

– Мой грум сейчас вернется, – обеспокоено сказала Амайя.

– Не вернется, – успокоил ее Рене. – Конь понес не просто так.

– Это сделал ты?

– Да. Ему ничего не грозит, не бойся. Через полчаса заклинание выдохнется, конь перестанет скакать в другую сторону, и грум вернется. А у нас с тобой будет полчаса.

Они привязали кобылу к дереву и медленно пошли вдоль озера. Рене осторожно взял руку Амайи, она не препятствовала.

– Сегодня вечером моя фея собирается на очередной бал? – спросил Рене.

– Да. У меня занят почти каждый день, – вздохнула Амайя.

– Обычное расписание дебютантки? – пошутил маг.

Амайя прикусила губу. Потом, осторожно подбирая слова, спросила:

– Скажи… разве обязательно видеться так – втайне от других? Ведь если люди знакомятся, я имею в виду, юноша и девушка, юноше же разрешается делать визиты, приглашать на прогулки, ведь это же подразумевается, что нужно узнать друг друга лучше…

Амайя запнулась и смешалась, и Рене понял, почему. Она, девушка, говорила о сватовстве, первая, и она, вероятно, боялась, что он может оценить это как навязывание себя ему.

Рене нахмурился.

Он знал, что этот разговор однажды должен состояться. Ему хотелось отсрочить его, но и промолчать сейчас он не мог. Его молчание стало бы ложью Амайе, а врать Рене не хотел.

Он вздохнул.

– Видишь ли… Если бы я был обычным молодым человеком твоего круга, все было бы иначе. Я бы встретил тебя на балу, представился твоей матери, примелькался ей, потом все развивалось бы примерно так, как ты озвучила. Если бы я был простым мастеровым, то счел бы за лучшее забыть тебя, потому что даже подойти бы к тебе не мог… Я маг. Я вхож в любое общество. Но скажи, много магов ты встречала в свете?

Амайя задумалась.

– Нет, – удивленно произнесла она наконец. – Одного-двух, если честно. Почему так мало?

– Потому что светская жизнь, в том представлении, какой ей придает свет, лишена для мага смысла. Клиентуры в театре не найти. Клиенты к магам приходят сами и втайне, для этого не надо мелькать перед глазами. Времени у нас и так мало, чтобы всерьез тратить его на обсуждение смысла цвета платья мадемуазель Б. Конечно, некоторые из нас в угоду благородной родне присоединяются к подобным развлечениям. Например, мой друг Эмиль. Но в большинстве своем маги не принадлежат свету.

– Не понимаю… – Амайя рассеянно пнула ногой камень, – Эмиль и принадлежит к свету, и нет? Как я поняла, он уже не может жить как остальные… Но ему не мешают ездить домой, не мешают ходить на балы? Я не понимаю. Это странная жизнь, и Эмиль ее выбрал… Почему?