«Я хотел бы предложить вам на некоторых сеансах расширить и углубить терапевтическую беседу благодаря работе с представлениями образов». Другая формулировка может звучать схоже: «Наш внутренний мир знает не только слова и мысли, но и представления, внутренние образы. Вы часто пытаетесь выразить что-то, что вам еще совсем неизвестно, или представляете что-то хорошо знакомое в новом свете. Это очень важно для нашей с вами работы. Я хотел бы в терапии с вами время от времени применять такие представления, но также вы сами можете, когда захотите, совершить такие путешествия при помощи воображения (образного путешествия во внутренний мир)».
В случае, если имагинации будут предложены терапевтом позднее, уже в ходе терапии, причины будут выглядеть немного иначе в зависимости от оценки терапевтического процесса. Выше приведенные сообщения можно использовать и в этом случае, но надо провести предварительную подготовку:
«Я предлагаю вам сегодня нечто другое, так как у меня такое чувство, что это может помочь (будет полезно, прояснит что-то)…»
Сновидения наяву – это интенсивно и чаще всего приятно переживаемые внутренние представления, в которых воображаются сцены или ситуации, а также прошлое и будущее, встречи с любимыми людьми, пожелания или предстоящие значимые жизненные события; частично это происходит в реальности, частично выдумано, как мысли об эротических сновидениях наяву или о фантазиях мести. Внимание в сновидениях наяву отвлечено от окружающего мира, но в любой момент этот внешний мир вновь может начать восприниматься. Тот кто представляет сновидение наяву, фокусируется на внутреннем мире представлений, несмотря на то, что его сознание находится в состоянии нормального бодрствования и он может «внезапно выйти» из своего внутреннего погружения. Сновидения наяву широко распространены; они воспринимаются очень «лично» и интимно и чаще всего о них не сообщается никому; обычно они возникают, если человек находится в одиночестве, в свободное время или в момент засыпания. У процесса сновидений наяву есть стабилизирующая функция, но он может также принимать характер поиска и дестабилизировать того, кто это сновидение видит. Диетер (Dieter, 2005) подчеркивает, что процесс сновидения наяву при этом не может помочь индивидууму «избежать чего-то действительно невыносимого»; он (индивид) может только это выборочно «вытеснить» (там же, S. 93), оставаясь с этими переживаниями в одиночестве.
Терапевтические имагинации, напротив, развиваются при участии значимого другого, и это участие пациентом осознается. Они диалогически направлены, и это отличает их от сновидения наяву. Имагинации состоят из того же «материала представлений», что и сновидения наяву, но относятся к «контексту триангуляторной психологической структуры» и разделенного «имагинативного пространства» (Schnell, 2005), ведь имагинации черпают свои образы и характер развития из состояния отношений между пациентом и терапевтом (Pahl, 1982).
В подобных случаях нужно все-таки более тщательно учитывать послания переноса (пар. 7.7) и при применении аналитической терапии их понимающе проблематизировать, так как, если это не учитывается, пациент может воспринять сообщение об имагинации скорее как критику в отношении себя («Я недостаточно, излишне, неверно даю информацию» и т. д.) или он может предположить беспомощность терапевта («Да, он со мной так дальше не продвинется, сейчас он должен попробовать действовать иначе»).
Все описанные возможные варианты неуверенности – это часть необходимой настройки отношений, как они характеризуют терапевтический процесс, а еще источник бесконечных возможностей понимания. Это относится к каждой терапевтической сессии, а также к процессу имагинации. Даже если некоторые имагинации уже были проведены, пациент все еще не знает, что его ожидает на его «внутренней сцене», что он «сейчас представит», то есть некий момент напряжения остается и должен оставаться.