Я стою чуть в стороне от столпотворения и бара и, заложив руки в карманы черных брюк, с некоторым ленивым презрением обвожу взглядом толпящийся в зале народ.

Я здесь знаю практически всех, тогда как меня тут знают совсем немногие. Единицы даже. Сегодня для большинства я просто гость. Очередной толстосум в черном костюме и маске. И только для пары-тройки человек я – Мирон Троицкий – и есть организатор всего этого высококлассного безобразия.

Знающих меня в лицо на этом вечере можно по пальцам пересчитать.

– Так и будешь изображать памятник самому себе? – слышу смешок за спиной и чувствую, как на плечо приземляется рука лучшего друга. – Привет, Мир.

А вот, собственно, и один из “знающих”.

– Костя? Рад видеть, не думал, что снизойдешь, – ухмыляюсь, оборачиваясь. – Как оно? – пожимаю протянутую другом руку.

– Да брось, как я мог пропустить твой дебют!

– Ты, наверное, хотел сказать: как я мог пропустить столько мини-юбок и бесплатный алкоголь?

– А ты все трезвенником прикидываешься? Испортила тебя твоя заграница, ой, испортила. Даже не представляю, чем ты будешь заниматься на наших корпоративных вечеринках или каким образом снимать стресс. Тут тебе не Америка, по струнке в офисе не ходят.

– Значит, будут ходить. А если мне надо расслабиться, то тренажерного зала вполне достаточно. Корпоративы я не люблю, участвовать в светской жизни не собираюсь, – говорю, а Костян фыркает.

Снова перевожу взгляд в зал, задумавшись.

Из России я уехал больше двадцати лет назад. Мне еще не было и восемнадцати, когда штаты стали моим домом. Не могу сказать, испортила или не испортила меня жизнь там, совсем в святые я не записываюсь, но и поглощать виски литрами точно не мой формат. Пара бокалов – предел.

А вообще Костя прав: я из тех гениальных затворников, которые терпеть не могут шум и людскую глупость, которой на таких вечерах предостаточно.

Зачем, спрашивается, я тогда все это устроил, загнав на благотворительный вечер если не всю “верхушку”, так половину точно?

Понаблюдать. Когда люди думают, что их не видят и не знают, когда уверены, что маленькая маска их надежно прячет от чужих глаз, границы слетают, а истинная натура вылезает наружу. В таком формате вечера можно много и о многих узнать.

– Ребятки жалуются, что новое начальство зверствует, – вырывает из мыслей голос друга. – Я смотрю, ты с места и в карьер? Не успел приехать, как головы полетели?

– Мне кажется или я слышу неодобрение в твоем тоне? – приходит моя очередь ухмыльнуться.

– Ну, это дело не мое, я на фирме по финансам, но коллектив сплочен и работает вместе уже много лет, может, стоит дать некоторым второй шанс?

– Я не люблю раздавать авансы, Костян, и ты это знаешь. Работаешь на совесть – никто и слова не скажет, просиживаешь время на рабочем месте за стаж – придется сменить локацию. Все просто.

Дисциплина в офисе – это для меня вообще отдельный бич. И недели на новом месте в кресле гендиректора мне хватило, чтобы понять, что половину штата мне предстоит уволить и ровно столько же нанять. И думаю, как минимум, пятьдесят процентов из тех, под которыми “горят стулья”, уже понимают, что с новой рабочей недели они окажутся на улице.

Я, может, и ненавижу подписывать заявления на увольнение, но некомпетентных работников, не умеющих и пары слов связать, я не люблю еще больше. Тем более, когда дело касается отдела дизайна. Особенно если вся концепция фирмы на них и завязана. Обувь, одежда, аксессуары – от них креативом должно разить за версту, а там разве что уныло “пованивает”.

– Дело, конечно, твое, – пожимает плечами друг, – но задачка предстоит тебе не из простых. Все-таки это один из известнейших брендов одежды, и любые передвижения могут сказаться на “лице” фирмы. Я переживаю.