Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, и мы прибыли во двор его дома. Марк слез первым, стащил с головы шлем, а я, хоть тоже и сняла шлем, медлила вставать и перебирала розы, пытаясь хотя бы мысленно продлить поездку.

— Саша?

Услышать собственное имя из уст Марка было так непривычно, что я вскинула на него удивлённый взгляд. Он стоял вплотную и смотрел на меня сверху вниз со странным выражением на лице. Я хотела было спросить, что такое, но он протянул освобождённую от перчатки руку и погладил меня по щеке.

Моё тело отозвалось мгновенно: внутри сладко сжалось, щёки запылали горячим румянцем. Марк продолжал ласкать моё лицо большим пальцем, не сводя с меня взгляда. Потом его рука коснулась волос, пропустила между пальцами, легла на затылок.

А потом Марк нагнулся и поцеловал меня.

Я забыла, как дышать. Всё сплелось воедино: и его пальцы на моём затылке, и губы, изучающие мои губы, и грубоватый запах железа, табака и кожи, и обжигающее дыхание. Он целовал меня очень нежно и в то же время с прорывающейся нетерпеливой требовательностью. Я запрокинула голову, пальцы сжались на отворотах его кожаной куртки. Ещё... ещё немного этих жадных касаний губами, взаимного узнавания, нежности, от которой подпирает в горле. Ещё немного томительной дрожи внутри, сладких спазмов внизу живота, так туго схватывающих при каждом новом соприкосновении языков.

И тут в сознании пронеслись слова: «мотоциклистам все дают»

Меня как будто ножом ударили. Что я делаю? Купилась на мощный мотор? На крутой экип? На длинные ноги и сияющую улыбку? Ведь решила же не заводить с ним шашней, ведь знаю же, что добром это не кончится!

— Не трогай меня! — я забарахталась, отталкивая его. Отскочила сама. Уставилась на Марка с отчаянной ненавистью во взгляде. Как он мог?! Специально нашёл момент, когда я разомлела от поездки, размякла, чувствуя себя защищённой. — Ты же обещал, никаких приставаний!

Марк непонимающе нахмурился, а потом в его глазах мелькнула тень, губы сжались в твёрдую линию, желваки шевельнулись. Лицо стало холодным и отстранённым. Марк сунул руку в карман, вытащил ключи и кинул их мне.

— Иди домой, — бросил он сухо.

Я растерялась. Почему он кидает свои, забыл, что у меня есть дубликат? И куда он сам?

— А ты?

— Пойду покатаюсь, — он быстро надел шлем и, не поворачиваясь ко мне, перекинул ногу через сиденье. Мотоцикл взвыл, мигнула фара, и Марк выжал с места в карьер.

— Марк! — мой оклик он, наверное, даже не услышал.

Сжимая в объятиях свой шлем, я подошла подобрать упавшие от резкого старта розы. Они чуть-чуть подвяли, но по-прежнему издавали одуряющий аромат. Одна веточка надломилась, и мне вдруг стало так больно, как будто это во мне что-то надломилось.

Что-то сейчас чуть было не испортилось между нами. Или испортилось? И когда? Когда он поцеловал меня или когда я его оттолкнула?

9. 9

Марк

Я гнал по ночному шоссе, как безумный, выжимая все триста. Пару раз мне махали дпсники, но на такой скорости это даже не воспринималось, я пролетал мимо, как пуля. Один раз погнался мотобат, но не вписался в поворот, влетел в ограждение. Надеюсь, водитель серьёзно не пострадал. Хотя вообще-то сам виноват, первый закон мотоциклиста: не уверен, что сможешь справиться с машиной — не гони.

Потом, искатав весь бензин, я заправился на ближайшей колонке и завалился в первый попавшийся бар. Сразу заказал три шота виски — мне нужно было выпить, чтобы наконец забыть, вытряхнуть из себя ощущение мягких губ моей Катастрофы, шелковистость и прохладу волос под ладонью — и её отчаянный взгляд.

Что она там сказала? «Мы же договаривались» или как-то так.