– Запаха? – вдруг воспрянул Том. – А вкуса? Хотя какая разница. Эли я могу засунуть этот кусок листа под язык, на вид он поместиться, а если его согнуть, то еще легче. Незаметно разжевать его, а потом проглотить, для меня не составит никакого труда, будь он на вкус хоть чилийским перцем. В этом я уверен на все сто. – Том повеселел.

– Какая же ты у меня умница! – вдруг обняла его та. – Пусть ты ничего не умеешь делать руками, но голова у тебя то, что надо. Спасибо тебе, Господи. Об этом я не додумалась.

– У тебя голова не хуже, – улыбнулся Том, – Я ведь тоже не додумался о твоей схеме. Эли, мы квиты и я готов идти хоть сейчас. Кстати, его можно согнуть?

Эли взяла лист, и попробовала, но сразу же положила его на пол.

– Нет, он вот-вот треснет, а тогда появятся капельки сока. Лучше засунь его себе в рот, и попробуй найти для него самое подходящее место. Только быстро, чтобы…. Так, на всякий случай.

Том поднял лист, потер его с двух сторон, и засунул себе в рот. Да он умещался под языком, но мешал говорить. За щекой, он просто вздувал ее, а другого места просто не было.

– Надеюсь, мне не придется никому ничего говорить, а тогда под языком для него идеальное место. Кстати, он безвкусен, не знаю как его сок.

Вскоре они уже вышли из вигвама и направились к костру. Дело подходило к раздаче мяса, но пока обезьяны кольцом окружили костер и ждали. Только через полчаса он поймал один кусок, и, подбрасывая его на ладонях, двинулся к девушке.

– Ешь, – сказал он, – я сегодня на диете. Даже воду пить не буду, чтобы не уменьшить концентрацию дозы. Мне же придется там, если что, выпить кокосовый сок.

– Да, – Эли была грустна. – Том, ты не представляешь, как я за тебя переживаю. Чертов шаман, без него мы уже были бы на условной свободе. Я не смогу заснуть в эту ночь ни на минуту. Об одном прошу тебя, как только ты проснешься, подойди к моей хижине и позови, если я не буду сидеть у входа. Ты мне можешь это пообещать? Что бы ни случилось, а?

– Да, Эли. Обязательно. Наверное, мне уже пора идти?

– У нас есть еще минут пятнадцать. Может, обнимемся?

– Прожуй сначала, – выдавил улыбку Том, – а потом, что хочешь.

Наконец, после нескольких крепких объятий, Том развернулся и не спеша пошел в сторону хижины. Лист под языком абсолютно ему не мешал. Да, он чувствовал на спине ее взгляд, и он ему помогал, вернее, поддерживал. За это он был благодарен Эли.

Вигвам уже еле заметно светился, а на пороге его ждали двое: вождь и шаман. Спектакль начинался в полном составе. Они пропустили его, а потом оба залезли вовнутрь и уселись рядышком. На месте Эли на их подстилке лежала как мумия толстая черная и жирная обезьяна. Том знал, что делать, и сразу же разделся. Потом он в нерешительности встал, и еще раз посмотрел на подстилку. Чернокожей девушке было около тридцати, и она лежала с закрытыми глазами, раздвинутыми ногами, и раскинув руки. Если бы не ее поднимающиеся и опускающиеся складки живота, вернее жира, можно было подумать, что она недавно уже умерла. К тому же, она лежала прямо посередине, так что ему даже нельзя было пристроиться рядом. Внезапно он услышал гортанный звук и краем глаза заметил какой-то жест вождя. Он понял, что пора было начинать. Никакой жидкости ему не дали, значит, Эли была права.

Он подошел к этой еще не увядшей туше и улыбнулся: его аппаратик просто сдох. Ему показалось, что до вигвама, он был еще живой. Закрыв глаза и стараясь не вдыхать ее запах, чтобы его вдруг не вырвало, Том улегся на тушу и начал по ней елозить, делая вид, что возбуждается. Но уже через несколько минут слез, повернулся и подошел к вождю. Вид его аппарата говорил сам за себя, а Том состроил удрученную физиономию и просто развел руками.