Том долго лежал на подстилке, ворочаясь, садясь, опять укладываясь и меняя позы. Он даже поджимал ноги, а иногда переворачивался на живот. Колючая высохшая трава и листья абсолютно ему не мешали. На этот раз он думал об Эли, и только о ней. Самое главное в их плане должна будет сыграть она. И только если ей все удастся, наступит его черед. Чем это кончится, он не знал, но был уверен, что сделает все, что можно и нельзя, лишь для того, чтобы выдавить из себя хотя бы несколько капель. Но это он оставил на потом, а сейчас он переживал за девушку. От нее зависел первый шаг, убедить шамана, заставить его ей поверить. Это было непросто, тот не был сплошным тупицей. Второй шаг, если бы он состоялся, уже зависел только от шамана, вернее, от его разговора с вождем. Он был бы не легче, ведь вождь да, был тупицей. Он решал вопросы быстро и, зачастую не стараясь что-то обдумать. История с револьвером и камнем подтверждала это. И с мачете тоже. Ну а последний шаг сделает вождь. После заката солнца он вынесет свой вердикт. Он может касаться их обоих, или хотя бы Тома. И кто мог сейчас знать, каким он будет?

Время тянулось невозможно медленно. Иногда Том вставал и выходил наружу, только лишь для того, чтобы взглянуть на солнце. Оно уже шло к горизонту, но еще не зашло, а он помнил, что решение будет только после захода солнца. Оставалось не более часа, но он шел так медленно, что у Тома разболелась голова. Он уже ни о чем не думал, а тихо лежал на подстилке с закрытыми глазами.

Наконец, в дверь пнули, и он сразу же вскочил, направляясь к двери. На этот раз он увидел еще одного охранника, и тоже с копьем. – Охрану усилили, – усмехнулся он про себя, – вместо одного – двое. Хотя разумно, ведь было темно.

Он даже не заметил жест копьем, а сам пошел по просеке туда, куда его сегодня уже водили. Сердце его так лупило, что вдруг захотелось заплакать. Он понял, что сказывается моральная усталость и напряжение, ведь его вели в суд, а потом могли отвести и на виселицу. Естественно, поговорить с Эли до суда не было никакой возможности. Но его ноги перебирали быстрее и быстрее, а охранники не отставали. Наконец, они свернули за поворот, и даже в темноте и издалека Том узнал знакомый шатер вождя. Его подвели ко входу, он сделал шаг вовнутрь, а охранники остались на улице.

Все было, как и тогда, много лучин, света и вождь на том же самом месте. Только людей было больше. Рядом с вождем сидела другая обезьяна, немного постарше, но Том сразу узнал шамана. Кроме обычной юбки, у того был еще и венок на голове. Тело вплоть до лица, было расписано белыми и черными неровными линиями, а палочки и побрякушки во множественном количестве висели, где попало, даже на ногах. Слева от Тома, подальше от вождя и шамана, расположились три старые обезьяны. А справа – стояла бедная Эли, ей даже не предложили сесть. Они перекинулись взглядами, но Тому ничего не удалось прочесть на ее лице, хотя она была в таком же положении, как и он, также ожидая решения. На всякий случай Том поклонился вождю и застыл.

Минуты две-три все его пристально рассматривали. Но ни в одном взгляде он не уловил ни сочувствия, ни уважения. Вождь, наконец, что-то сказал, вернее, издал какие-то звуки в направлении Эли, и та позвала Тома стать рядом с ней, что тот и сделал.

– Он приказал, чтобы я тебе переводила. – Шепнула девушка. – Очень мило с его стороны.

– Как дела? – не поворачиваясь, шепнул он в ответ.

– Скоро увидим. – Эли старалась не шевелить губами.

Вождь неожиданно заговорил, да так быстро, что Том дался диву. Речь была минут на пять, но все внимательно его слушали. Когда же он, наконец, замолчал, то сделал в сторону Эли какой-то жест рукой.