При этом возможными формами манёвра в наступательных операциях могли быть: фронтальный удар, удар по сходящимся направлениям, комбинированный удар, обход, окружение. Разработка глубокой наступательной операции не заслоняла собой тактических и оперативных форм обороны, хотя этому уделялось меньше внимания, поскольку даже в недалёком прошлом оборона не пользовалась популярностью у военачальников. Советские военные специалисты, отдавая предпочтение наступлению как основной и решающей форме борьбы, считали необходимым владеть всеми видами оборонительного боя и операции.

«В современных условиях обороняющийся должен быть готов встретить наступающего противника, атакующего с массой танков на всю глубину обороны», – писалось в Инструкции по глубокому бою.

Оборона должна быть противотанковой и глубокой, говорилось в полевых уставах 1936–1937 гг. В целом она расценивалась как способ действий, применяемый для выигрыша времени, экономии сил, удержания особо важных районов, для изменения невыгодного соотношения сил. Оборона не самоцель, а лишь средство для оперативного обеспечения и подготовки наступления.

Допускалось лишь два вида обороны: позиционная (упорная) и маневренная (подвижная). Наиболее продуманной и отработанной была теория позиционной обороны, которая должна была успешно противостоять массовым атакам танков и авиации, огню артиллерии наступающего и обеспечить нарастание сопротивления в случае прорыва противника.

Армейский оборонительный район должен состоять из 4х зон: передовой, тактической, оперативной и тыловой, каждая из них включала однудве полосы. Общая глубина армейской полосы обороны достигала 100–150 км.

В докладе «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированных войск в прорыв», прочитанном на Совещании высшего командного состава в декабре 1940 года, командующий ЗапОВО генералполковник Д.Г. Павлов отмечал:

«В Красной армии считали, что танки должны сводиться в крупные танковые соединения для самостоятельных действий и, кроме того, должны быть танки, которые действуют во взаимодействии с пехотой. Однако, поставив перед собой правильные задачи, вплоть до 1935 года дело до конца не доводили. Не была решена задача самостоятельных действий танков. Не был решён вопрос с бронированием и вооружением танка. Все виды танков, построенных по типу английских лёгких, были с одинаковой бронёй и уязвимы вплоть до крупнокалиберных ружей, а некоторые танки пробивались даже простой пулей. Не было системы танков, которые позволили бы сказать, что танковые соединения создаются для решения самостоятельных задач. Однако эти наши взгляды оказались наиболее правильными и нашли себе подтверждение в действиях немецких танковых соединений в Польше и на Западе».

В 1935 году немецкий журнал «Милитер Вохенблатт» в статье «Современный Чингисхан» упомянул книгу Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», указывая на новизну изложенных в ней идей. На состоявшихся в первой половине сентября 1936 года восточнее Минска больших двухсторонних оперативнотактических манёврах войск Белорусского военного округа под руководством И.П. Уборевича комбриг Г.С. Иссерсон командовал 4й стрелковой дивизией.

Когда в 1936 году была воссоздана Академия Генерального штаба, Иссерсон возглавил ведущую кафедру – армейских операций (позднее кафедра оперативного искусства).

Теория глубоких операций была принята в РККА

и включена во временный Полевой устав (РККА ПУ1936). Таким образом, были созданы все условия для развития в Красной армии мотомеханизированных (танковых) соединений. Были также созданы все возможности для появления истинной стратегии глубокой операции ведения современной наступательной победоносной войны. Но этого не случилось, так как просуществовала теория недолго. В 1937 году эту теорию, после сфабрикованного дела «Заговор военных» над группой высших командиров РККА во главе